— А для чего?
— Чтобы убежать от тебя. Или, может быть, стать ближе к тебе. Скорее всего, и то, и другое. Потому что было уже невыносимо. Видеть тебя на станции каждый день. Пару лет назад мы с тобой были мужем и женой, понимаешь, да? Ты помнишь это?
— Помню, — отозвалась она.
— Страшно как.
— Кого мне это напоминает?
— Героев одного мифа. Их разлучили ветры ада[19], — сказал он.
— Это ты виноват.
— Вот как?
— Все то же самое — эта твоя бессмысленная непоследовательность, — продолжала она.
— И еще обследование у доктора — как его там, Макинтоша?
— Да, — подтвердила она. — Макинтоша. И еще то, чего ты не хотел допустить — ведь это ранило бы твое самолюбие, ты почувствовал бы свою ненужность.
— Что толку обсуждать это сейчас?
— Толку никакого, — согласилась она.
— Но мне одного никак не понять, — размышлял он, — может быть, у меня в голове какая-то неправильная картинка сложилась. Но я вот вижу, как сидишь ты себе в тот субботний вечер, в одиночку взвешиваешь все за и против, семь раз отмеряешь, и вдруг — раз, у тебя созрело готовое решение. Так спокойно, так хладнокровно, как будто…
Он вскинул руки.
— Я обдумывала этот шаг несколько месяцев, — отрезала она.
— И выдала ответ, как компьютер IBM.
После чего, подумал он, разговаривать, убеждать было уже бессмысленно. Все споры, обсуждения прекратились. Она приняла решение. Их брак оказался ошибкой, и теперь нужно было как-то делить общее имущество, постараться, чтобы в суде все прошло как можно проще и без лишних трат.
Он вспомнил, как они использовали общих друзей — это было противнее всего. Заезжали за ними во время рабочего дня, везли в суд, чтобы те в качестве свидетелей подыграли им в том фарсе, который он и она придумали. Жестокое было время.
— Телефон звонит, — сказала Пэт, сидевшая напротив него.
— Что? — очнулся он, только сейчас услышав звонок.
Звонят и звонят, даже сюда, ей домой.
— В самом деле, — сказал он, осматриваясь.
— Я возьму трубку.
Она скрылась в гостиной.
— Алло, — услышал он ее голос.
Он открыл холодильник и обследовал его содержимое: нераскупоренная бутылка джина «Гилбис» — отличная вещь, — дешевый вермут, пинта водки, куча разных вин. Его привлек готический шрифт на этикетке «Майвайна»[20], и он принялся разбирать немецкий текст.
На пороге кухни появилась Пэт.
— Это Тед Хейнз.
На негнущихся ногах он направился в гостиную.
— Хочет, чтобы я подошел?
— Хочет знать, здесь ли ты.
Она прикрывала трубку ладонью, но он-то знал, что такие трюки никогда не проходят — человек на другом конце провода все равно услышит, почувствует вибрацию бакелита, как глухие чувствуют звук костями черепа.
