— Черт бы его побрал, — выругался он.
Когда Джим Брискин выключал на ночь аппаратуру, телефон на радиостанции «КОИФ» все еще звонил. Была уже полночь. На улице стало тише, многие неоновые вывески погасли.
Он спустился по лестнице, оставляя за собой один унылый этаж за другим, в вестибюль Маклолен-билдинга. Под мышкой он, как всегда, нес кипу пластинок, взятых на время в музыкальных магазинах, — завтра они вернутся на свои полки.
Выйдя на улицу, Джим глубоко вдохнул легкий прохладный ночной воздух. Он пошел было по тротуару к стоянке станции, но тут просигналили из стоявшего на обочине автомобиля. Открылась дверь, издалека послышался женский голос:
— Джим, это я.
Он направился к машине. На крыльях и капоте блестели капельки ночного тумана.
— Привет, — поздоровался он.
Патриция включила фары и запустила двигатель.
— Я тебя отвезу, — сказала она.
Она сидела, укутавшись в пальто из плотного материала, застегнутое и подоткнутое под ноги. Видно было, что она продрогла.
— У меня есть своя машина. Она на стоянке.
Джиму сейчас не хотелось никого видеть.
— Можем просто прокатиться.
— К чему это?
Он все-таки сел и положил пластинки рядом с собой, на холодную, как лед, обивку сиденья.
Патриция вырулила на проезжую часть и присоединилась к потоку автомобилей. Сверкали фары, неоновые вывески разных цветов и размеров. Вспыхивали и гасли слова.
— Я звонила на станцию, — наконец сказала она. — Ты не подходил к телефону.
— А зачем? Чтобы услышать чьи-то жалобы или заявки? У меня есть только те записи, которые я принес. Я ставлю то, что наметил.
Она молча выслушала эту короткую гневную тираду. Какое печальное лицо, подумал он. Застывшее.
— Что с тобой? — спросил Джим. — Зачем ты приехала?
— Я слушала, — сказала она. Теперь на него был устремлен немигающий взгляд ее влажных от слез глаз. — Я слышала, что ты сказал про рекламу Полоумного Люка. Наверно, долго репетировал, чтоб так сказать.
— Ничего я не репетировал. Начал читать, но — это выше моих сил.
— Понятно, — сказала она.
— Это — единственное, что мне оставалось. На заводах люди башмаки в станки швыряют.
— Ты решил поступить так же?
— Паршиво, наверное, вышло.
— Не паршиво. Я бы сказала, опасно. Летально, если тебе интересно мое мнение.
— Тебе ведь не хотелось, чтобы я читал эту чушь.
— Мне…
Она на секунду закрыла глаза.
— Смотри на дорогу, — сказал он.
— Не этого я от тебя ждала. Я хотела, чтобы ты нашел какой-нибудь разумный способ отказаться. Ну, теперь уже все равно.
