В любое другое время Алиисза радовалась бы счастью лицезреть перепалку двух ангелов. Не так часто небесные существа столь яростно спорили друг с другом и ещё реже они делали это в присутствии посторонних. Тем не менее, радости алю не испытывала. Тёплое, яркое сияние, окружавшее двух ангелов — свет божественной силы — причиняло боль демонической половине женщины. Она несколько раз моргнула, заставляя себя не отворачиваться от ангелов.
В конце концов, от исхода спора зависела её жизнь.
— Не всё правосудие одинаково, Микус, — заявил Торан более мягким тоном. — Ты лучше других должен понимать это.
Другой дэв прищурил глаза, выражая несогласие.
— Ты говоришь, как один из прислужников Хельма. Ты сбился с пути, друг мой? На суде Тира больше нет места для оступившихся, падших душ, коими и являются эти трусливые негодяи.
Рядом с ней Каанир Вок, любовник и командир Алиисзы, издал низкое рычание и потянулся за Пылающей кровью — зачарованным мечом, висевшем на левом бедре. Губы камбиона растянулись в усмешке. Его оливковая кожа и белые волосы приобрели странный оттенок в свете чудной, сюрреалистичной комнаты, в которой они находились, и вокруг которой бушевала жуткая буря.
Угрожающие движения Каанира явно беспокоили небесных существ, стоявших радом с Микусом. Их руки превратились в длинные, грозные клинки, пылавшие огнём. Прохладный влажный воздух комнаты задрожал от жара. Где-то вдалеке, среди непрекращающегося шторма, звучали глухие раскаты грома.
Хотя Алиисза и считала Каанира довольно привлекательным, теперь, преображенный гневом, он скорее отталкивал, нежели очаровывал.
«Изображает возмущённого хама, которому всё позволено», — подумала Алиисза.
Она хотела было протянуть руку и заставить Каанира прекратить беситься, но Кэл опередил ее, одной рукой препятствуя движению Вока, а другую положив на свой меч. Сын Алиисзы и дроу наклонился к уху камбиона и что-то прошептал. Полудемон поднял брови, в его глазах сверкнул гнев, но он убрал руку с меча. На угольно-черном лице, не отразилось никаких эмоций. Кэл отстранился, положив ладони на рукояти большого меча, который упер в землю перед собой.
После успокаивающих слов Микуса, архонты немного расслабились, их пламенные мечи погасли, постепенно превращаться обратно в руки.
Алиисза спрашивала себя, где её сын взял свой клинок и сверкающие доспехи, что были на нём сейчас. Он надел их вскоре после её пробуждения. Где-то между странной просьбой Торана и прибытием Микуса.
