Пауза. Тони избегал моего сердитого взгляда.
— Как ее зовут… эту помощницу? — спросил он наконец.
Я протянула листок бумаги, на котором Маргарет записала имя Ча и контактный телефон.
— Я ей позвоню и договорюсь, чтобы начала на следующей неделе. За наш счет.
Я ничего не ответила. В конце концов он заговорил опять:
— Главный редактор просил меня съездить завтра в Гаагу. Короткая командировка, на один день, — нужна статья о трибунале по военным преступлениям. Я понимаю, что у тебя все может начаться в любой момент. Но это всего-навсего Гаага. Если что, я через час буду на месте.
— Конечно, — сказала я ровным голосом. — Поезжай.
— Спасибо.
Он заговорил о другом рассказал мне забавную историю о коллеге в редакции, которого поймали На том, что он завышал в отчетах свои расходы. Я с трудом сдерживалась, стараясь не улыбнуться, не показать, что мне интересно и смешно, — потому что еще не пришла в себя после нашей перебранки. А еще мне не нравилось, что Тони, как обычно, прибегает к своему коронному трюку: «насмешишь — и она успокоится». Видя, что я не реагирую на его шутки, он спросил:
— Что с лицом, почему ты такая надутая?
— Тони, а чего ты ждал?
— Не понимаю…
— Да брось ты, после того, как мы только что ссорились…
— Это была не ссора. Скорее я бы назвал это обменом мнениями. Да и в любом случае, все это уже древняя история. — Он нагнулся и поцеловал меня. — Завтра позвоню тебе из Гааги. И не забудь — если что, мой мобильник включен.
После ухода Тони я не меньше часа «доругивалась» с ним, проигрывая в голове весь наш спор, довод за доводом. Будто какой-нибудь литературный критик, я анализировала каждое слово, пыталась извлечь все скрытые смыслы и подтексты разговора — и ломала голову над тем, что бы все это, в конце концов, значило. Было, в общем, очевидно, что весь инцидент вырос на почве преувеличенного самолюбия Тони. Но меня больше волновал другой, куда более серьезный вывод — я постепенно осознавала, что мне не удается найти общего языка с человеком, за которого я вышла замуж. О да, мы оба говорили по-английски. Но речь шла не о тривиальной разнице британской и американской его разновидностей. Здесь было что-то более глубокое, и это всерьез тревожило меня — мне казалось, что между нами никогда не возникнет взаимопонимание, что мы всегда останемся друг для друга чужаками, которых лишь случайно, свела судьба.
— Чужая душа потемки, — высказалась Сэнди во время нашего вечернего разговора. Но когда я ей призналась, что реакции и поступки Тони подчас для меня непостижимы, сестра сказала: — А ты возьми меня. Всегда была уверена, что Дин — простоватый, надежный симпатяга без единой задней мысли. Но мне как раз эта простота и понравилась, я подумала:
