— Заткнись.
Они напоминали пару ворчливых супругов в комедийном сериале — из тех, что идут без перерыва по двадцать лет. Но в то же время я отдавала себе отчет, что вся их перебранка затеяна, чтобы помочь мне — ради того, чтобы я отвлеклась пережитого унижения и перестала ощущать себя беспомощным младенцем, намочившим пеленки.
Когда мы добрались до ванной комнаты, санитары помогли мне встать, прислонили к раковине и поддерживали, пока не пришла няня. Как только она показалась, парни удалились. Няня оказалась крупной веселой женщиной лет сорока восьми, судя по акценту — уроженка Йоркшира. Она проворно сняла с меня мокрую ночную рубашку.
— Сейчас быстренько все сделаем, помоемся, — приговаривала она, наполняя ванну теплой водой. Над раковиной висело зеркало. Я взглянула в него и обмерла. Женщина, которая смотрела на меня, смахивала на жертву домашнего насилия. Ее нос — сплошь покрытый полосками пластыря — раздулся, став вдвое толще и вдобавок синевато-фиолетовым. Бледные веки опухли, вокруг глаз черные круги.
— При травмах носа вид всегда жутковатый, но на самом деле ничего страшного. — Няня сразу заметила мою оторопь. — А заживает всегда очень быстро. Денька три-четыре, и снова станете красавицей.
Я невольно прыснула — и не только потому что никогда себя красавицей не считала… главное, сейчас я больше всего была похожа на персонажа из шоу уродов.
— Вы американка, да? — поинтересовалась няня.
Я кивнула.
— Нравятся мне американцы, все симпатичные, кого я ни встречала. Правда, за всю жизнь я только с двумя янки была знакома. А как вы здесь у нас оказались?
— У меня муж англичанин.
— Ну разве вы не умница? — сказала она со смешком.
Погрузив меня в теплую воду, няня легкими движениями меня обтерла, а когда очередь дошла до промежности, передала салфетку мне самой. Потом помогла мне выбраться, вытерла, одела в чистую рубашку. Все это время она что-то бормотала, болтала ни о чем. Весьма английский способ поведения в неловких ситуациях — ион мне нравится. А нянька была добродушная, несмотря на грубоватый голос и ворчливые интонации.
К тому времени, как она привезла меня назад в палату, мокрые простыни уже были сняты и постелено чистое белье. Помогая мне лечь, няня сказала:
— Ни о чем не беспокойся, лапушка. Все будет хорошо.
Я свернулась на сухих простынях, наслаждаясь ощущением вновь обретенного комфорта. Подошла сестра Хоу, сообщила, что мне нужно сдать мочу на анализ.
— Ну, это дело нам знакомо, — смущенно улыбнулась я.
