— Жить остается только одну минуту, а работы на сто лет, — сказал он.
А когда потом, вечером, я играл прелюдии Шопена и сыграл первую, Л. Н. сказал:
— Вот какие надо писать рассказы!
Был тогда же интересный разговор о «Душечке» Чехова, по поводу письма Горбунова (редактор издательской фирмы «Посредник»), отсоветовавшего помещать этот рассказ в «Круг Чтения». Л.H., наоборот, решил непременно его оставить и отзывался с большой похвалой об этом рассказе. Я не стану записывать его слов, так как только на днях Л. Н. написал предисловие к «Душечке», в котором ярко выразил свое отношение к этому рассказу. О письме Горбунова Л. Н. сказал:
— Я чувствую здесь женское на него влияние. Современное путаное мировоззрение считает устарелою, отжившею способность женщины отдаться всем существом любви — а это ее драгоценнейшая, лучшая черта и ее истинное назначение, а никак не сходки, курсы, революции и т. д.
О бетховенской музыке Л. Н. сказал, что она иногда приедается ему, как это, по его мнению, часто бывает с тем, что сразу очень поражает. То же, например, было у него с картинами Ге.
12 июня. Лето мы с женой проводим в Телятенках, небольшом имении Александры Львовны, верстах в двух от Ясной Поляны.
На днях в Ясной читал только что законченный Л. Н. превосходный рассказ «Корней Васильев». Л. Н. пишет сейчас опять новый рассказ «За что». Недавно написал рассказ «Молитва». Все эти рассказы будут им, вероятно, помещены в отделе так называемых «недельных чтений» в большом сборнике (в двух томах) изречений писателей и мыслителей всех времен и народов, расположенных в календарном порядке. Над собранием этим, которое Л. Н. назвал «Круг Чтения», он работает уже больше года. Результатом первой мысли о такой книге был небольшой сборник: «Мысли мудрых людей», составленный Л. Н. еще в Крыму.
16 июня. Еще с февраля записаны у меня слова Л.H.:
— Бессмертие, разумеется неполное, осуществляется несомненно в потомстве. Как сильно в человеке стремление к бессмертию, яснее всего видно в постоянной заботе о том, чтобы оставить по себе след после смерти. Казалось бы, какое человеку дело до того, что об нем скажут и будут ли его помнить, когда он исчезнет, а между тем сколько усилий делает он для этого.
Л. Н. говорил о молоканах, что ему несимпатичен их религиозный формализм. Он проводит в этом отношении параллель между молоканами и англичанами. У Л. Н. весною был Вогюэ — сын, о котором он сказал:
— Это — типичный француз во всем — от панталон до образа мыслей. Его отец перевел «Три смерти» и писал мне давно об этом. У меня на совести осталось, что я ему не ответил, и я был рад случаю высказать это сыну.
