— Вожак этого стада прикончил два года назад моего муженька, — сказала Кедвин гостям, чуть не плача от горьких воспоминаний. Посадив дочь на сложенное у очага одеяло, она пошла за горшочком с мазью. Первым делом она занялась рассеченной бровью Элспет, потом промыла и перевязала раны Эдмунда. Тот поморщился от жжения, вызванного действием целебной мази.
— Меня как огнем обожгло, — рассказывал он потом Элспет, — зато рука сразу перестала болеть.
Спасенная малышка посмотрела на огонь и перевела взгляд на руку Элспет. Эдмунд уставился на свою спутницу: та в тревоге ждала, что скажет ребенок. Малышка уже открыла рот, но снова его закрыла, покачав головой. Эдмунд облегченно перевел дух: если богам будет угодно, она решит, что ее попросту ослепили солнечные лучи. Все ведь произошло так стремительно, что даже ему трудно было восстановить в памяти мгновение атаки вепря.
Лошадей нашли, и Клуаран ввалился в хижину Кедвин, принеся с собой запахи леса, земли, прелой листвы, диких свиней. С ним пришел кузнец Бергред, удрученный жалким состоянием лошадей.
— Вы вконец загнали их, — сетовал он, — кобыла и вовсе охромела. Они бы вам все равно больше не пригодились.
Кузнец настоял, чтобы путешественники поужинали у него, ведь его дом был просторнее дома Кедвин.
— Здесь нет ни одной семьи, где кто-нибудь не погиб бы или не был по крайней мере ранен этим диким хряком. А вы, два паренька, сумели прогнать эту напасть! Вся деревня готова хоть целый год жать вам за это руки!
«А мы хотели не привлекать к себе внимания…» — подумал при этих словах кузнеца Эдмунд.
Вместе с двумя сыновьями Бергреда они поели из деревянных мисок бараний суп с ячменем. Потом стали заглядывать гости. Разговор непременно касался нападений диких кабанов. Эдмунд с растущим ужасом слушал рассказы Бергреда.
— Это сущие дьяволы! — жаловался тот. — Если мы и отваживаемся соваться в лес для сбора дров, то не меньше чем вшестером. Они будто заранее знают, что к ним пожалуют гости, залегают и ждут. Главный дьявол — их вожак.
Кузнец стал загибать огромные пальцы, считая погибших и пострадавших. Одного простофилю зимой не только задрали, но и наполовину обглодали; крестьянин лишился руки, отбивая у кабанов своего трехлетнего сынишку, и позже умер от гангрены; старшего сына самого Бергреда задрали позапрошлой зимой; при уборке урожая из корзины, оставленной в теньке, утащили дитя…
Горестное перечисление продолжалось, когда явилась матушка Кедвин с кувшином эля.
