В следующее мгновение они уже собирали ежевику. Эдмунд бежал вдоль высоких желтеющих вязов к следующему кусту, дядя топал за ним. Лицо и руки мальчика были липкими от лилового сока, висевшая на шее миска раскачивалась, рассыпая ягоды.
— Полегче, Белый Хвостик! — Так Аэлфрел прозвал Эдмунда в честь белых гусей с озера. Сам он был темноглаз и темноволос, как и его сестра Бранвен, и всегда подтрунивал над Эдмундом из-за его белобрысости. «В снегу мы бы тебя потеряли!» — смеялся он. Сейчас, нагнав племянника, он попытался стереть лиловые пятна с его щек. «Как ни мойся, этих пятен от твоей мамаши не скроешь!»
Во сне зарослям ежевики не было конца. Он вцепился в миску, дядя поднял его за крупными ягодами на верхних ветках. Колючки цеплялись за его одежду, царапали руки. Не обращая внимания на помехи, он потянулся за особенно большой, сияющей ягодой — и отпрянул. Среди серо-зеленой листвы он обнаружил птичий глаз, черный и круглый. Птица подняла голову. Это был огромный ворон; вот он взмыл в воздух, расправил крылья и испустил хриплый крик. А потом вдруг напал на мальчика, метя в него своим страшным клювом.
Дядины руки, только что поддерживавшие его, исчезли. Эдмунд отпрянул, закрыл руками лицо, спасаясь от железного клюва и когтей. Он больно шлепнулся на землю и изо всех сил помчался прочь, но нападение уже прекратилось. Оглянувшись, он увидел, как огромная птица медленно летит прочь. Стало темно, под ногами была уже не трава, а камни.
Теперь он находился в просторной комнате, тускло освещенной и полной странных неузнаваемых предметов, каких-то деревянных и железных конструкций. Их очертания были ему незнакомы, но все равно вызывали страх.
Внезапно одна из них пришла в движение. Он в ужасе шарахнулся, потом понял, что предмет движется не сам, его приводит в движение человек — Элспет, прижатая к железному штырю. Оказалось, что она к нему прикована, ноги ее не достают до земли… Она извивалась, беззвучно кричала, лицо искажали гримасы боли.
Из тени выступила и приблизилась к ней фигура в капюшоне. Незнакомец что-то держал в руке. Отблеск свечи на остром лезвии?
Эдмунд рванулся к обоим, его рот открылся в крике — но нет, способности двигаться он был лишен. Казалось, что его держат и не отпускают колючие ветки ежевики. Что-то впивалось в него со всех сторон, а он не видел, что это… Он бился, стараясь освободиться, но не мог прийти бедняжке на помощь. С тошнотворным чувством беспомощности он наблюдал за приближающейся фигурой.
