До заката они успели отойти от берега моря на несколько лье. Элспет брела рядом с Эдмундом, и каждый шаг тяжело отдавался в ее сердце. Эдмунд сочувствовал девочке, видя, как она потирает ноющую правую руку. Волшебство, заставлявшее меч то появляться, то исчезать, явно оставляло след у нее на коже и в душе.
Эдмунд решил, что пора внятно растолковать ей, что за опасность им грозит. Объяснений, которые она уже слышала от него и Аагарда, было недостаточно, но он не знал, как приступить к этому разговору. Наконец он сбивчиво поведал ей о своем видении во время бури и о том, что говорил старик про дракона по имени Погибель. Но о своем только что открытом даре он едва обмолвился. Он не мог заставить себя произнести само слово «Провидец», не говоря о том, чтобы поверить, что сам к ним относится. Отклик Элспет на его слова принес ему облегчение: она наклонила голову, внимая ему, словно верила каждому его слову и знала, что не должна замыкаться в своем горе и делать вид, что никаких драконов не существует.
— Аагард прав, на море опасность гораздо больше, — сказал Эдмунд в заключение. — Я бы больше не осмелился взойти на судно, даже на судно, плывущее вдоль побережья.
— Но ведь ты направлялся в Галлию, — вспомнила Элспет. — Там тебя ждал твой отец. Теперь ты вообще туда не поплывешь?
Эдмунд покачал головой.
— Мне надо обратно в Сассекс, — проговорил он. — Моя мать обязательно узнает о кораблекрушении, и я должен поскорее дать ей знать, что жив.
Не выходило из головы Эдмунда и кое-что еще. Он не мог забыть свой сон о солдатах-мародерах; пусть его родине на западе угрожали не пираты-викинги, а другие напасти, он знал, что решение матери отправить его в Галлию было неверным. Он не должен был оставлять ее одну перед лицом такой угрозы. Однако если бы он начал рассказывать об этом Элспет, то вынужден был бы выдать, кто он такой на самом деле, а этого он старался избежать. Поэтому он поспешил перевести разговор с себя самого на другую тему.
— А как же ты? — спросил он. — Ты собираешься остаться в деревне твоего отца?
Элспет через силу улыбнулась.
— Это место, которое я знаю лучше всего… на суше. — Судя по всему, она не собиралась вдаваться в свои планы, поэтому Эдмунд позволил ей уйти вперед по сужающейся тропинке, а сам приотстал, озирая незнакомую местность.
Зазубренные скалы вокруг Медуэла сменились ухоженными полями. Когда они зашагали втроем в ряд вдоль клеверного поля, Аагард сообщил, что переночуют они в селении одного его друга, местного тана по имени Джилберт.
