Но степной вопрос решался и там, в междуречье верхней Волги и Оки, которое азиатские кочевники жгли и разоряли неоднократно.
На протяжении нескольких веков не было и года, чтобы орды восточных всадников не брали обильный полон на тульских, рязанских, курских и других «крымских украйнах».
Долгое время хищничали незваные гости в нижегородской, муромской, владимирской и прочих «казанских украйнах».
С конца XV в. войны с Литвой, Польшей и Швецией всегда означали для Руси усиление кыпчакских (большеордынских, крымских, ногайских) набегов, нередко подкрепленных «турской силой» — янычарами и турецкой артиллерией.
Степной вопрос был связан с Западом. Христианнейшие короли, носители «свободы» и «цивилизации», не гнушались делать ставку на степных хищников, увозящих русских детей в седельных корзинах своих коней. Отчетам о проделанной работе, полученным из ханских ставок, рукоплескали одетые в кружевные подштанники вельможи Варшавы и Стокгольма.
Страшно дорого платила Русь за набеговую экономику кочевых государств.
Крымцы нападали на Русь или на Троицын день (май-июнь), или во время жатвы (конец июля — начало августа), когда мужики находились в поле; нередки были и зимние нападения, называвшиеся «беш-беш» и проходившие по замерзшим рекам.
Чтобы скрыть свое движение, степняки перемещались по лощинам; огней ночью не разводили, высылали разведчиков, чтобы хватать «языков» и нейтрализовывать русских сторожей.[10]
У каждого степняка помимо основной имелись еще две запасные лошади, чтобы вьючить на них добычу или в случае необходимости использовать для бегства.
Француз Боплан, оставивший в начале XVII в. подробное описание тактики кочевников, сообщает: «Не столь часты деревья в лесу — как татарские кони в поле, их можно уподобить туче, которая появляется на горизонте и, приближаясь, более и более увеличивается. Вид сих легионов наведет ужас на воина самого храброго. Татарские кони, которых называют бакематами, способны переносить почти невероятные трудности; они в состоянии проскакать без отдыха 20 или 30 миль; в случае преследования татарин, несясь во весь опор, перескакивает с усталого коня на заводного, прежний конь начинает скакать с правой стороны своего хозяина, чтобы тот, в случае нужды, мог снова перескочить на него. Здесь одинаково достойны внимания и ловкость татарина, и сообразительность его лошади».
«Идя на войну, каждый всадник берет с собой по крайней мере двух коней, одного ведет для поклажи и пленных, на другом едет сам», — указывает итальянец Дортелли.
