Уверенность в себе зависит от многих обстоятельств, но какое-то значение имеют, очевидно, и прямой призыв верить в свои возможности, и убеждение в том, что это гарантирует нужный результат. Зная это, Честерфилд настойчиво убеждает сына: «Ничто так не роняет молодого человека и не толкает его в дурную компанию, будь она мужская или женская, как робость и неверие в собственные силы. Если сам он думает, что не понравится даме, можно быть уверенным, что так оно и будет. Но стоит ему приложить надлежащие старания, чтобы понравиться и в известной степени проникнуться этой убежденностью самому, и он, вне всякого сомнения, добьется успеха.»
Блестящим молодым людям из высшего света было свойственно то, что называлось «кураж» – храбрость с оттенком дерзости, уверенность в своем обаянии. (Но не забудем, что это сочеталось со всеми другими особенностями поведения, о которых у нас шла речь: сдержанность, приветливость, любезность.)
Так формировался неповторимый тип человека, который уже во второй половине XIX века казался Льву Толстому уходящим в прошлое. Для героя «Детства» таким был его отец. «Он был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула.»
ТОГО, ЧТО МОДОЙ САМОВЛАСТНОЙ…
«ТОГО, ЧТО МОДОЙ САМОВЛАСТНОЙ
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar…»
А. С. Пушкин. Евгений Онегин.
Вставив в строку это английское слово, Пушкин снова шутливо жалуется:
… не могу…
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести.
Слова, адекватно передающего смысл английского vulgar, в русском языке не было, и точнее всего можно было передать его разве что описательным выражением: то, что разительно противоречит нормам хорошего тона. Характерно, что описывая Татьяну Ларину, Пушкин, как бы исчерпав все возможности в словесном изображении comme il faut, заключает, что в ней не было ни капли vulgar.
В одном из писем к жене Пушкин раздраженно заметил: «… ты знаешь, как я не люблю все, что пахнет московской барышнею, все, что не comme il faut, все, что vulgar…» Эти два типа поведения оценивались как диаметрально противоположные, исключающие друг друга.
Выразительна в этом отношении одна из записей Пушкина в «Таblе-Talk»: «Я встретился с Надеждиным у Погодина. Он показался мне весьма простонародным, vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия. Например, он поднял платок, мною уроненный.» Очевидно, было не принято оказывать подобные услуги нестарому мужчине; и эта, незначительная для людей другого круга, деталь для Пушкина становится выразительнейшим штрихом в уничтожительной характеристике Надеждина. Слово «простонародный» в данном случае так же как и слово vulgar обозначает облик и поведение человека невоспитанного, не имеющего представления о «приличиях».
