— И ты позволишь этим бездарям тебя выжить?
— Не знаю. Может, и позволю. Но дело не только в этом. Те блюда, которые я в последнее время готовил для Лауры, — они не годятся для Алена, Хуго и всех прочих. Они мои. А если я останусь в «Темпли» и не начну готовить сам, все это пропадет. Неужели ты не понимаешь, Томмазо? Я должен дать им жизнь. Не могу тебе объяснить… Это как женщина, которая хочет иметь ребенка. Или что-то вроде того.
— С той разницей, что ты хочешь, чтобы твоих детей съели.
— Я же сказал: не могу объяснить, — беспомощно пролепетал Бруно.
— Но мы должны будем всех надуть. Абсолютно всех. Клиентов, критиков, поставщиков, персонал. Это очень серьезно, Бруно. Это тебе не шутки. Не девушку в постель затащить. Если нас поймают, мы не расплатимся. И никогда больше не сможем работать в ресторанном бизнесе.
— Meglio un giorno da leone che cento da pecora, как говаривал твой отец, упокой Господь его душу.
— Слушай, Бруно, я тебе рассказывал, как умер мой отец? — спросил Томмазо.
— Кажется, нет. Но я не любопытен.
— Он не обратил внимания на знак «стоп» и въехал под встречный грузовик. Он думал, что грузовик затормозит. А тот не затормозил.
— О Господи!
— Бывает, что львов убивают. Особенно если они бросаются под встречные грузовики.
— Хорошо, что мы собираемся открыть ресторан, а не транспортное агентство.
Томмазо вздохнул. Ему показалось, что Бруно его почти не слышит. Он знал по опыту: его друг, с которым всегда очень легко договориться, превращается в упрямого осла, когда дело касается еды.
— А тебя не смущает, что доктор Феррара предлагал стать шеф-поваром мне, а не тебе? — спросил он.
— Нисколько. Мы будем партнерами. Ты возьмешь на себя все то, чем сегодня занимаются шефы, — переговоры с поставщиками, связи с прессой, общение с доктором Феррарой и так далее. А я займусь тем, что мне действительно нравится.
Томмазо и Бруно отправились взглянуть на ресторан, который собирался купить отец Карлотты. Оказалось, что это захудалая траттория, крайне убогая и обшарпанная, теперешний хозяин которой был уже стар и собирался на покой, а потому ему все было безразлично.
Кристоф показывал им тратторию с таким видом, как будто вынужденно приносил извинения.
— У нас есть свои завсегдатаи, — доверительно сообщил он молодым людям. — Но здесь вокруг слишком много ресторанов, а люди теперь обедают вне дома гораздо реже, чем раньше.
— Ты слышишь, Бруно? — многозначительно произнес Томмазо. — Люди редко обедают вне дома.
