Морт добрался до того места, где дорожка, идущая вдоль озера, разветвлялась на две тропинки. Правая карабкалась по крутому берегу и вновь спускалась к шоссе. Мистер Рейни медленно шёл по ней, наслаждаясь многоцветием осени. Миновал последний поворот, и перед ним появилась узкая лента чёрного асфальта. Увидев пыльный голубой фургон с номерами штата Миссисипи, привязанный, как вечно битый пёс, к дереву, а рядом — худощавого Джона Шутера, облокотившегося на бампер и скрестившего на груди руки, писатель почему-то даже не удивился.
Морт ждал, что сейчас его сердце бешено забьётся и в кровь мощной волной выбросится адреналин, но, как ни странно, сердце его продолжало работать в нормальном ритме. Морт оставался совершенно спокоен.
Солнце, скрывшееся за облаком, теперь снова улыбалось на небе, и осенние краски, и без того яркие, пламенем разгорелись вокруг. Показалась его тень, тёмная, длинная и чётко обрезанная; круглая чёрная шляпа Шутера выглядела ещё чернее, его голубая рубашка — ещё голубее. А воздух был таким чистым, что казалось, будто фигура незнакомца была вырезана ножницами из ткани реальности, причём более яркой и жизнеподобной, чем та действительность, которая обычно окружала Мортона. Неожиданно он совершенно чётко понял, почему не стал звонить Дейву Ньюсаму.
Правда заключалась в том, что Морт Рейни хотел разобраться с этим делом самостоятельно. Может быть, просто доказать самому себе, что есть ещё дела, с которыми я способен разобраться, подумал он и начал взбираться на холм, туда, где, прислонившись к машине, его ждал этот Джон Шутер.
Пока Рейни брёл по тропинке вдоль озера, перебирался через поваленные деревья или не спеша обходил их стороной, задерживался у воды, чтобы метнуть в неё подвернувшийся под руку плоский камень (мальчишкой у Морта это получалось здорово — назывались такие броски «скакалочкой», и камень у него подпрыгивал на воде целых девять раз, но сегодня его лучший результат был равен четырём прыжкам), он думал не только об Эми. Мысли его были и о том, что он будет делать, когда — и если — снова появится Шутер.
Обнаружив, как похожи их рассказы, Морт действительно испытал мимолётное — а может быть, не такое уж и мимолётное — чувство вины, но быстро избавился от него. Он догадывался, что время от времени подобное чувство испытывали все писатели, работающие в художественной литературе. Что касается самого Шутера, то этот человек вызывал у него лишь гнев и раздражение… при этом Морт даже чувствовал, что несколько разрядился. За последние месяцы в нём скопился огромный заряд ярости, которую писателю не на кого было направить. Самое время найти козла отпущения.
