Они остановились у двери, тихо вынули оружие и напряженно застыли, нетерпеливо ожидая
сигнала от Дэвида. Карен, сохраняющая самообладание и хладнокровие даже в моменты
сильнейшего стресса, сейчас, казалось, никак не могла сосредоточиться, думая только об
одном; она выглядела так, будто ее ударили сапогом под дых и не дали времени отдышаться.
Джон не раз видел оставшихся в живых после катастроф, и его напарница выглядела точно как
они: в глазах недоверие, а сразу после — ужас осознания и пустота, укоренившаяся глубоко
внутри. Он не мог смотреть на нее в таком состоянии, сердце сжималось от боли, и от этого все
сильнее хотелось отомстить. Карен Драйвер никогда не должна выглядеть так.
- Я иду первым, Джон замыкающим, держим прямой строй, - мягко сказал Дэвид.
Джон заметил, что тот выглядит таким же подавленным, как Карен, но в выражении его лица
было кое-что еще — вина. Она грызла их капитана изнутри, сквозила в пристальном взгляде, в
изломе сжатых губ. Джон хотел было сказать ему, что у него нет оснований клясть себя, но
сейчас на это не было времени, да и правильных слов тоже.
- Готовы? Вперед!
Дэвид толкнул дверь, и они скользнули на улицу, вновь окутанные нежным шорохом волн
под светло-голубым сиянием луны. Дэвид, за ним Карен, Стив, Ребекка и Джон пригнулись и
гуськом побежали по грязному двору к тени ближайшего здания. В этой тьме, наполненной
ароматом сосен, ничего не предвещало беды, солдатская интуиция Джона молчала, а сам он
испытывал только гнев и гнетущий страх за Карен…
…как вдруг тишину разорвали выстрелы из М-16.
"Черт!"
Джон рухнул на землю, в ту же секунду пули просвистели справа от них, а до блока Е
оставалось пройти столько же, но сейчас главным было не это. Он перевернулся и начал палить.
Методичный треск автоматов смешался с грохотом девятимиллиметровых пистолетов.
"Не вижу, не вижу цель..."
Оглядевшись, он увидел вспышки на три часа и, мгновенно прицелившись, нажал на
спусковой крючок своей "Беретты" шестой, седьмой, восьмой раз. Он не видел нападавших, но
заметил, как одна из оранжевых вспышек мелькнула в последний раз, исчезла, звуки выстрелов
стали тише, и тогда его охватил гнев. Не бойцовский расчетливый гнев, призванный помочь в
битве, но слепая ярость, клокочущая, сжигающая все изнутри, ярость, сильнее которой он не
испытывал в жизни. Эти твари — тупые безмозглые создания, порождения дьявольского
