А потом вся комната как будто вжалась в нее: холодный воздух, легкие завихрения от движений Эйдана. Она даже ощущала на себе свет, выдающий все ее почти тридцать лет. Целая жизнь между юной девушкой, какой она была когда-то, и ею теперешней.
— Я так долго ждал этого, — сказал он.
Кейт почувствовала, как его ладони обхватили ее бедра и, открыв глаза, увидела, что он опустился на колени перед ней. Влага скопилась между ног, когда Эйдан прижался открытым ртом к ребрам. Его язык скользил выше, выше, пока не добрался до изгиба груди.
Из горла Кейт вырвался вздох. Это так… так прекрасно. Так восхитительно, даже при свете. Да, груди ее теперь сделались тяжелее, но рот Эйдана боготворил плоть. Да, бедра ее стали шире, но они послужили необходимой цели, ибо его руки идеально легли на их изгиб.
Рот его сомкнулся на розовом бутоне соска, и Кейт вскрикнула. Он глубоко втянул чувствительную плоть в рот, и какое-то мерцающее, вибрирующее напряжение запульсировало внутри ее, расходясь по телу, как круги на воде, пока пальцы не задрожали, а кожу не начало покалывать.
К тому времени как он поднял голову и посмотрел на нее, Кейт уже была вся во власти оргазма. Она не была способна ни на что, кроме как изумленно смотреть на его алые губы. Как может такое простое прикосновение рта быть столь возбуждающим? Теперь она вспомнила, почему была такой глупой тогда, десять лет назад. Да потому что быть глупой с Эйданом стоило любой цены, любого риска. Потому что с ним она была живой.
— Ты такая красивая, — восхищенно проговорил он. — Я и представить не мог.
Он чуть повернул ее и уложил на кровать. Простыни под спиной были холодными и хрустящими, а руки Эйдана горячими, скользя вниз по бедрам. В эту минуту она решила, что нет на свете более уязвимого места, чем внутренняя сторона женских бедер. Ее буквально тряхнуло, когда его большие пальцы спустились ниже. Он раздвинул ей ноги и наклонил голову.
— Эйдан! — ахнула она, пытаясь отползти.
— Позволь мне. Пожалуйста.
Кейт затрясла головой, но он не смотрел на нее, и она позволила ему развести колени в стороны. Позволила ему опуститься между ними, позволила его рту дотронуться до нее в самом сокровенном месте.
— Ах! — вскрикнула она, когда его язык коснулся ее именно там.
Она чувствовала каждое прикосновение его языка, каждый круг, который он обводил. Удовольствие расходилось по ней как трещины по стеклу. Она прерывисто вскрикнула, когда рот Эйдана вновь потерся у нее между ног, находя точки наибольшего наслаждения снова и снова.
