— Э… А для чего, собственно, она здесь? — спросил я.
— Какой-то протест по поводу того, что мы делали в Кашере, — ответила она. — Они никогда не поддерживали с Кашерой особенно дружеских отношений и я теперь не знаю, для чего они здесь — то ли протестовать против возможного допуска Кашеры в Золотой Круг, то ли их расстроило наше вмешательство во внутренние дела Кашеры. Возможно, они опасаются потерять рынок сбыта, когда такой близкий сосед вдруг станет пользоваться тем же предпочтительным статусом в торговле, что и они. Или, возможно, у них другие планы по поводу трона Кашеры и мы только перебежали им дорогу. А может, и то, и другое. Что бы там ни было… Мы не сможем сказать им ничего такого, что сами не знаем.
— Я просто хотел узнать, каких тем надо избегать, — сказал я.
— Всего вышеназванного, — ответила она.
— Я сама думала о том же, — сказала Льювилла. — Однако, я также подумала, нет ли у них каких-нибудь полезных сведений о Далте. Их агенты должны пристально следить за всем, происходящим в Кашере.
— Не заводи речь об этом, — посоветовала Виала, направляясь к двери,
— если они и сболтнут ненароком или захотят что-то выдать, то тем лучше для нас. Поймай их на этом. Но не показывай, что тебе хотелось бы знать.
— Хорошо, что появился, Мерлин. В такие моменты всегда полезно иметь лишнее улыбающееся лицо.
— А почему я при этом не чувствую особого веселья? — сказал я.
Мы проследовали в комнату, где поджидали премьер-министр и его дочери. Их слуги уже отправились перекусить на кухню. А официальные лица все ещё оставались голодными, и это говорит в пользу протокола, тем более, что он, кажется, требовал некоторого ожидания перед тем, как подадут еду. Оркуз был среднего роста и коренастый, с чёрными, со вкусом причёсанными волосами, морщины на его широком лице, кажется, указывали, что он куда хитрее, и чаще хмурится, чем улыбается, чему он предавался большую часть дня. Лицо Найды представляло более красивый вариант его лица, и хотя у неё проявлялась склонность к дородности, она твёрдо удерживалась на привлекательном уровне. К тому же она часто улыбалась и обладала привлекательными зубками. С другой стороны, Корал была выше и отца, и сестры, стройнее, с рыжеватыми волосами. Когда она улыбалась, её улыбка казалась менее официальной. В ней также было что-то смутно знакомое. Я гадал, не встречал ли её на каком-нибудь скучном приёме несколько лет назад. Однако, будь это так, я уже вспомнил бы.
