— Пара-тройка лишних глаз, с полдюжины рук, рыжие волосы и весьма округлые формы. Вполне такая… женственная, я бы сказал.
— Рыженькая, говоришь? — Я вздернул брови. Некоторые из моих лучших любовниц были рыжеволосыми.
— Угу. Волосы у нее жутко рыжие, очень длинные, ужасно густые и растут по всему телу. — Заметив, как у меня вытянулось лицо, Эйбер хихикнул. — Ну, то есть… на тех частях тела, которые я видел невооруженным глазом. О прочем я могу только гадать.
— Не сказал бы, — уныло проговорил я, — что это звучит многообещающе.
— У Этшеллов обед проходит скромно, но с соблюдением всех традиций. Не более двадцати приглашенных. Не сомневаюсь, ты на всех произведешь должное впечатление.
— С соблюдением всех традиций, вот как? Насколько я понимаю, это означает народ, разодетый в пух и прах, занудные застольные речи напыщенных стариков и их женушек?
— Тебе доводилось обедать у них раньше?
Я вздохнул.
— Не у них, так у их двойников в Илериуме.
— Ты убедишься в том, — ободряюще кивнув, заверил меня мой брат. — что к ним стоит наведаться хотя бы ради угощения. Ну а теперь тебе надо почистить перышки перед приемом у тетушки Ланары.
Я примерял наряд за нарядом. Гораций и Эйбер помогали мне. Мой братец с помощью Логруса извлекал неведомо откуда роскошные одежды, но всякий раз, стоило мне только подумать, что я выгляжу лучше некуда, Эйбер неодобрительно мотал головой и снова принимался за дело. Кружевные воротники, туфли, похожие на золотые копытца, шляпы неимоверно замысловатых форм — я примерял все это, а потом срывал с себя. У меня на кровати скопилась груда забракованного шелка, кожи и кружев с оборками.
Когда я в очередной раз встал перед зеркалом и взглянул на свое отражение, я еле удержался от хохота. Последний наряд показался мне нелепым. Алые штаны, красная рубаха со множеством складок и рукавами, пышностью сравнимыми с перезрелыми дынями, и на редкость легкомысленная шляпа с длинными, ниспадающими назад красными перьями. Ничего более дикого в своей жизни не видел.
И что самое печальное, Эйбер ко всему этому отнесся удивительно серьезно. Сам он нарядился во все темно-синее — только на рукавах рубахи сверкали золотистые блестки. Перья у него на шляпе были еще длиннее и роскошнее, чем у меня — но тут уж, естественно, я ничего не имел против.
Я повертелся перед зеркалом, еще раз придирчиво оценил свой наряд и решил в конце концов, что не так все плохо. Если не обращать внимания на яркие цвета и пышность рукавов, в остальном все предметы одежды сидели на мне отлично и очень мне шли.
