греху, про человеческую «природную» волю саму по себе он говорит лишь, что она не противится Богу. Очевидно, самым характером выражений Максим хочет высказать ту бесспорно верную мысль, что человеческая «природная» воля, хотя на самом деле не имеет реальной склонности к греху и в этом смысле безгрешна, но для нее не исключена возможность, потенция греха (как, действительно, и было с волей первого Адама). Таким образом, человеческая воля Христа «по природе
не иная (αύδέ άΛλο), чем наша, хотя образ хотения — иной, превосходящий наш (ΘέΛειν άΛλως ύπέρ ήμας)
[360]. В чем состоит «инаковость образа хотения» человеческой воли Христа, увидим потом; в настоящем случае у нас речь, собственно, о человеческой воле Христа вне действительного отношения к ней Его Божественной воли, о том, что Христос имел «человеческую природную» волю.
Итак, на основании целости обеих природ Христа необходимо признать за несомненное то, что Христос имел «две природные воли», соответствующие двум Его природам, и «два природных действования»: Божественное и человеческое.
В подтверждение истины двойства природных воль и действований во Христе Максим ссылается на факты евангельской истории, так что во множестве приводимые у Максима изречения Св. Писания могут быть рассматриваемы как особый класс доказательств двойства воль и действований во Христе. Изречения Св. Писания, как таковые, распадаются на три группы: на изречения, а) говорящие исключительно о Божественной природной воле и действовании Христа; Ь) свидетельствующие исключительно о человеческой природной воле и таком же действовании; с) подтверждающие действительность совместного существования в лице Христа двух природных воль и действований.
а) Что касается свидетельств Св. Писания первого рода, то Максим ограничивается указанием двух–трех мест, и так он поступает в этом случае потому же, почему он не находит нужным распространяться относительно необходимости признания Божественной природной воли на основании целости во Христе Божественной природы.
Сюда, прежде всего, должно отнести слова Ин. V: 21: «Как (ώς) Отец воскрешает мертвых и оживотворяет, так и Сын оживотворяет, кого хочет». Максим толкует эти слова так. Так как сравниваться (а частица «ώς» указывает на сравнение) могут только «одинаковые сущности» (а Божественная и человеческая воли принадлежат не к одинаковой сущности, потому–то они и различны), то, очевидно, приведенные слова не могут быть относимы к человеческой природной воле, а должны быть отнесены к Божественной природной воле, которая у Сына совершенно одинакова с Богом Отцом, потому что природа Их одинакова. В силу такой одинаковости Сыну принадлежит наравне с Отцом всемогущее действование Божества: воскрешение и оживотворение мертвых
