. «Мы твердо уверены, — говорилось в конце приказа, — что если ты вступишь в общение с нами, то присоединятся к нам все, которые ради тебя и под твоим руководством отпали от общения (с нами)»
[143]. В ответ на это льстивое предложение императора Максим заявил: «…все небесные силы не убедят меня сделать то, что вы предлагаете». Раздраженные непреложной твердостью Максима, патриции с яростью набросились на него и с ругательствами жестоко побили. Епископ Феодосий едва мог остановить их горячность и дерзкое обращение с Максимом
[144]. На другой день, 14 сентября, по воле императора Максим вторично был сослан сперва в Селемврию (город во Фракии), а потом в Перверу, и там был заключен в темницу
[145]. Около пяти лет томился здесь узник. Наконец, еще раз и последний Максим был вызван из ссылки в Константинополь с единственной, кажется, целью — излить на престарелого страдальца тираническую злобу.
По прибытии в Константинополь, Максим тотчас же был приведен в судебную камеру и наказан воловьими жилами, после чего ему отрезали язык и правую руку (орган и орудие полемики) и измученного и обезображенного провели по всем кварталам города для общего посмеяния. После всего этого Максим был сослан в Колхиду, страну лазов (на берегу Черного моря). Сюда же были сосланы и оба ученика Максима. Максим был заключен в крепость Шемари и здесь в скором времени, 13 августа 662 года, мирно скончался[146]. Максим Исповедник причтен Церковью к лику святых.
Кровавые, бесчеловечные меры преследования, обрушившиеся на головы отважных борцов православия, окончательно, по–видимому, подавили всякий протест против монофелитизма: никто не осмеливался открыто возвышать свой голос в защиту православия; православие на Востоке было, по–видимому, совершенно подавлено. Ближайшим следствием такого состояния дел церковных было разделение Восточной и Западной церквей: в последней в качестве ортодоксального содержалось учение о двух природных волях и действованиях во Христе, в первой за таковое принималось учение об одной воле и об одном действовании Христа. Как гибельно отразилось на общем течении дел церковных господство монофелитизма, об этом весьма красноречиво свидетельствуют следующие слова одного современника тех событий: «Иерархи сделались иересиархами и вместо мира возвещали народу распрю, сеяли на церковной ниве вместо пшеницы плевелы; вино (истина) мешалось с водой (ересью), и поили ближнего мутной смесью; волк принимался за ягненка, ягненок — за волка; ложь считалась истиной, и истина — ложью, нечестие пожирало благочестие. Перепутались все дела Церкви»
