«На этой страшной высоте...» | страница 39
28.6.1942
«Верною и чернобровой…»
Верною и чернобровой
Я к тебе в ночи лечу,
«И в реке Каяль бобровый
Я рукав свой омочу».
Только рана все — зияет,
Кровь горячую точит,
А стрела, как луч, сияет,
В сердце до пера торчит.
Кто тебя убил, коханый,
Кто скакал гонцом в Путивль,
Кто смывал с груди и раны
Желтую степную пыль?
Я не плакала зигзицей, —
Я молилась и ждала,
Я святой мочу водицей
Край разбитого крыла.
От живой воды с зарею
Воскресают мертвецы.
Я стрелу в степи зарою,
Как хоронятся концы.
И баян перстами тронет
Горла белых лебедей.
Кто надежду похоронит
Двух счастливейших людей?
29.6.1942
«О, не царица, только Суламифь…»
О, не царица, только Суламифь
Войдет к Тебе, когда настанут сроки.
Да будет так: ночной реки извив,
И виноград, и первые уроки.
Холодным и жестоким был с другой.
Со мною будешь — только терпеливым.
Высокое чело и бровь — дугой.
Но почему-то стал неприхотливым…
И Песня Песней миру говорит
О том, что радость выбрана не слепо.
В библейский год Тебя боготворит
Любимая и на пороге склепа.
Но храм сияет нам невдалеке,
Сожженным будет, мы его отстроим.
Моя рука теперь в Твоей руке,
Июль дохнул иерусалимским зноем.
2.7.1942
«Мне страшно мое вдохновенье без края…»
Мне страшно мое вдохновенье без края —
Живу, догорая и не сгорая.
За встречу с тобою — платить до могилы.
Прощаю тебя за нездешние силы.
За всех говорю, за тебя говорю, —
Ночами и вечерами горю.
Утрами и днями пою и пишу.
Почти умираю, почти не дышу.
Но сон опускается краткий, глубокий.
И снова даются мне новые сроки.
И я отдыхаю, и я затихаю,
И я на часы, на минуты стихаю.
Любовь моя. Жизнь моя. Смерть моя. Вечность.
Прощаю тебе и твою бессердечность.
Мне сердце дано на двоих и на многих,
Для бдений, для будней суровых и строгих.
2.7.1942
«Как трудно с тобою списаться…»
Как трудно с тобою списаться,
Как сложно с тобой созвониться,
Как дивно тебя не дождаться,
Как страшно тебя не добиться.
Вот видишь: все — лишние речи,
Но я не играю словами, —
Мне хвастаться больше и нечем
(Шелками и кружевами?).
Как трудно с тобой сговориться,
Как странно с тобой соглашаться,
Как сладко и страшно открыться,
Как трудно и стыдно вмешаться.
Ты слышишь бессвязные речи,
И ты их легко забываешь.
Смеешься далече, далече
И, может быть, даже зеваешь.
Но рано с тобой расставаться
И расставаться недружно.
И ты не просил оставаться,
Но мне показалось, что нужно.
2.7.1942
«В темном городе люди спали…»
В темном городе люди спали,
Ты проснулась и умерла,
В остывающем одеяле
Руки слабые развела.
И куда тебе было деться,
Книги, похожие на «На этой страшной высоте...»