Богини исчезли, когда «Горделивые бритты» закончились. Оркестр грянул «Правь, Британия, морями». Гимн, может, и не слишком подходил для данного случая, но зато текст его был известен зрителям. Лицедеи торжественно пели со сцены, из зала им помогала публика, принявшаяся хлопать после того, как затихли последние ноты. Актёр, выступающий «от автора», поднял руки, требуя внимания. Незрелые юнцы из партера подняли было хай, чтобы на сцену вернули полуголых Богинь, но их быстро успокоили.
Барабаны рокотали то громче, то тише.
— Леди и джентльмены! Сегодня вы видели представленную столь достоверно, сколь позволило наше скромное искусство, великую победу, одержанную благородными бриттами над грязными ордами корсиканского чудовища.
Дробь перекрыла улюлюканье. Ведущий призвал зрителей к молчанию:
— Храбры были наши воины, леди и джентльмены! Храбрее храбрых, доблестнее доблестных! Невзирая на пули и картечь, сабли и штыки, кровь и пламя, вырвали они у врага эту победу.
Позади Шарпа скрипнула дверь. Стрелок не оглянулся, думая, что это присматривающая за ложами служка.
— Но, леди и джентльмены, из всех смелых, из всех яростных, из всех непримиримых не было никого отважнее, не было никого смертоноснее и неукротимей, чем…
Лицедей не окончил фразу, вместо этого он протянул ладони к ложам, и туда же направили фонари, освещая (О, ужас!) ту нишу, где сидел Шарп с четой Харперов. Перед ними обнаружились невесть как проскользнувшие Богини Победы с лавровыми венками в руках. Под дребезг цимбалов зрители вставали со своих мест и аплодировали, повернувшись к ложе Шарпа.
— Леди и джентльмены! Сегодня среди нас герои, захватившие под Талаверой французского Орла, ворвавшиеся в орошённую кровью брешь Бадахоса, растоптавшие самомнение тирана под Витторией! Майор Ричард Шарп и его сержант Харпер…
Договорить ему не дал взрыв хлопков и криков публики.
— Встань, миленький. — шепнула на ухо стрелка одна из Богинь. Он поднялся, и она напялила ему на макушку венок.
— Эй, Патрик, что за чёрт… — начал Шарп и осёкся, потому что Харпер его не слышал, вовсю наслаждаясь происходящим.
Ирландец махал публике, и та заходилась в экстазе. Ничего удивительного: в крохотной ложе и без того здоровенный сержант казался сказочным великаном, способным раздавить всю французскую армию одним шлепком.
— Сделай тоже им ручкой, дорогуша. — прошептала Богиня, — Они заплатили хорошие деньги.
Как загипнотизированный, Шарп повиновался. Она потянула из ножен палаш:
