Семь сотен! Цифра будоражила надеждой, нет, твёрдой уверенностью: Южно-Эссекский спасён. Считанные дни, и подкрепления отправятся в Пасахес. Эйфорию усиливала бестревожная сельская идиллия, царящая кругом.
Это было, как сон. Шарп не питал иллюзий по поводу отсутствия на родине нищих и трущоб, но после изрытых ядрами полей Леона и суровых гор Галисии колосящиеся нивы старушки Англии казались чудом.
Шарп и его спутники шагали по сытому краю розовощёких женщин; упитанных мужчин; детей, без страха взиравших на чужаков в военной форме. Было дико видеть кур, которым не свернули шею ушлые солдатики; коров и овец, до которых не дотянулись загребущие лапы интендантов. Амбары не охранялись. Стёкла в домах блестели целёхоньки, рамы и двери некому было пустить на дрова. Несмотря на это, Шарп ловил себя на том, что оценивает каждый холм, каждый лесок, каждый изгиб дороги с точки зрения обороны и нападения. Вот эти живые изгороди — отличная позиция против кавалерийской атаки, а вот этого полого поднимающегося к ферме луга следует избегать, как чумы, если в поле зрения есть французские кирасиры.
Если родина поразила Шарпа, можно представить, каково было жене Харпера.
Ирландец настоял, чтобы Изабелла ехала с ними. Испанка была на сносях. Тащить беременную жену через враждебную Францию ирландец не хотел. В Саутворке жили его родственники, и Патрик договорился, что до конца войны Изабелла поживёт у них.
— Солдат не должен быть связан семьёй по рукам и ногам. — заметил он с апломбом человека, женившегося меньше месяца назад.
— До свадьбы ты думал иначе. — не преминул подпустить шпильку другу Шарп.
— Есть разница! — вспыхнул ирландец, — В армии не место замужней женщине!
— А в Англии место?
— Ну да. — недоумённо ответил Харпер. Сомнения по поводу того, может ли Изабелла быть счастлива в далёкой чужой стране, нисколько не тревожили его честное сердце.
Изабеллу Англия пугала. Всю дорогу из Портсмута в Лондон испанка жалась к мужу, засыпая его вопросами. Где оливковые деревья? Почему апельсиновых тоже нет? Виноградников? Где католические храмы? Всему она дивилась: спокойствию крестьян, пышности пажитей, тучности скота.
Шарп её хорошо понимал. Он и сам третий день не мог привыкнуть к зажиточности и тиши родной земли. Вдыхал полной грудью ароматы садов и полей, Шарп шёл в Челмсфорд лёгкой походкой счастливчика, чьё невыполнимое задание вдруг обернулось пустяком.
Чудесное настроение рассеялось, как туман под лучами солнца, при виде казарм полка. Строения казались покинутыми. Ни следа семисот новобранцев.
