Его взгляд подтверждал твердость этих слов. А дуло револьвера в его руке смотрело немигающим черным глазом. Штрих вспомнил, как сам он когда-то так же смотрел в нацеленный ствол пистолета в своей собственной руке, когда после того предательства ему не хотелось жить. И лишь слова жены удержали его тогда — милый, если с тобой что-то случится, ты и меня этим убьешь!
— Провокаторов убивают — подумал он — но пусть я трижды виновен: не смертью своей я должен это искупить, а счастьем любимой женщины и детей; ради них я должен жить, чего бы это ни стоило!
Решив так, он вдруг ясно понял, что ему надлежит делать.
— Я думаю, что Первому, или кто там у вас будет, захочется взглянуть на очень любопытные бумаги — сказал он, больше всего боясь, что его выдаст изменившийся тон — в организации есть настоящий шпион, полицейский агент. Посылая мне фальшивый вызов, полиция уже знала, с кем имеет дело; впрочем, разговоры о провокаторе были еще причиной моего отъезда за границу за год до того. И кажется, я знаю, кто это. Если я назову имя — согласится ли Организация оставить меня в покое?
— Торг неуместен там, где должно следовать долгу! — возразил Даир — суд учтет и это. Давайте бумаги сюда!
Леон боялся, что незваный гость будет стоять за его спиной с револьвером наготове. Но за дверью кабинета как показалось, послышался какой-то шорох, похожий на шаги, и Даир остался на месте, спрятав оружие в карман. Это было его ошибкой: тот самый пистолет сейчас лежал поверх книг на верхней полке, действительно прикрытый сверху какими-то бумагами. Раньше он хранился в ящике письменного стола, но Зелла, опасаясь за добравшихся до оружия детей, настояла переложить его в недоступное им высокое место. Пистолет словно сам скользнул в ладонь — и Леон резко повернулся, держа оружие в вытянутой на уровне глаз руке.
— Не двигайтесь! — крикнул он — поднимите руки! Вы просто убийца, ворвавшийся в чужой дом! Что бы вы сделали, войди сейчас моя жена и дети — убили бы и их, боясь оставить свидетелей, могущих вас выдать, как убивали при "эксах" ни в чем ни повинных прохожих? Вы не живете, а умираете, или готовитесь умирать, я же хочу жить, любить свою жену, растить детей, и никто не может поставить это мне в вину!
Он старался разжечь в себе ненависть к сидящему напротив человеку. Без этого он не мог заставить себя нажать на спуск, отчего и не выстрелил первым, без всякого предупреждения, хотя разум и говорил ему, что это было бы самым верным.
