Именно тогда Хинако впервые поняла, как сильно зависит успех от умения строить отношения с людьми. В детстве она набивала шишки, натыкаясь на стену внутри себя. Став взрослой, она стала натыкаться на стены снаружи, и это оказалось гораздо больнее.
Бесконечно одинокая в огромном городе, почти без друзей, Хинако едва перебивалась с хлеба на воду крошечными иллюстрациями для безвестных журналов и унылых корпоративных вестников. Именно тогда на горизонте ее жалкой жизни возник Тору Савада, блестящий продюсер крупнейшего рекламного агентства. Он сделал Хинако заказ, определивший всю ее дальнейшую судьбу. Именно тогда Хинако состоялась как профессионал.
Тору с удовольствием напоминал ей об этом обстоятельстве.
«Своим существованием ты обязана мне», — кричал каждый его жест, каждый взгляд.
Хинако в задумчивости уселась на пол. На татами, задрав тонкие лапки, лежал одурманенный дымом курительницы комар. Свет из комнаты мягко струился на веранду, переплетаясь с сиянием луны и образуя причудливо трепещущее пятно.
Итак, что мы имеем в итоге?
У нее есть довольно успешная работа, насыщенная светская жизнь. Она самостоятельна и благополучна и давно позабыла, что такое нужда. От заказчиков нет отбоя. Уютная студия на восемнадцатом этаже столичного небоскреба служит ей одновременно и мастерской, и жилищем.
Ее существование — настоящий спектакль о городской жизни, обставленный самыми модными и изысканными декорациями. Тору тоже часть этой городской жизни, часть антуража. Это был его выбор — он считал, что они должны стать частью декораций друг друга. Именно так. С самой первой минуты их отношений Тору воспринимал Хинако как часть собственной жизни, а вовсе не частицу себя.
Таким уж он был, Тору Савада — удачливый продюсер гигантского рекламного холдинга, любимец женщин, баловень судьбы. Убежденный холостяк, нуждающийся в близкой по духу необременительной подруге. На роль подруги он пригласил Хинако. В общем-то жизнь его не могла не восхищать своеобразной гармонией и совершенством: деньги, работа, женщины — ни отнять, ни прибавить.
В воображении Хинако они с Тору представали двумя зеркальными отражениями, двумя правильными сферами, двумя мячами, которые весело катятся друг за другом, но никогда не сольются воедино, потому что шар — это уже идеальная, законченная и единственно возможная форма. Осознанно или подсознательно, но оба они стремились к таким отношениям, которые не нарушали бы их правильных округлых мирков.
