— Встреча выпускников?
— Ага. Мы дважды в год собираемся. Под Новый год и в Бон. Так что ждем тебя завтра в два в пивной «Окада». Это через дом от нас. Все наши будут.
Хинако уклончиво поблагодарила. В школе она всегда была тихоней, и без Саёри ей совсем не хотелось идти на эту встречу. И все же, отдавая Хинако пакет с покупками, Юкари снова напомнила:
— Непременно приходи. Будем ждать.
Хинако уклончиво кивнула:
— Постараюсь.
Уже у дверей ее нагнал обращенный к Юкари вопрос крестьянки в панаме:
— Это откуда же такая цаца? По разговору вроде токийка.
Хинако поежилась. Она здесь совсем, совсем чужая. Сердце ее тоскливо сжалось.
Закат окутал горы малиновой дымкой. Сидя на веранде, Сигэ Оно задумчиво глядела в небо. Говорят, если летом небо на закате алое — жди нашествия жуков-вредителей. Вот как-то раз она поленилась сделать обряд против насекомых, так налетели стаи саранчи, сожрали весь урожай. Когда же это было? Сигэ осторожно потрогала языком вставную челюсть.
Последнее время она стала путаться в датах. Ничего удивительного. Как ни крути, а ей почти девяносто. Долгую жизнь она прожила.
Так когда же это все-таки было? Значит, так. Рикима, муж, умер, когда ей исполнилось двадцать девять. Выходит, почти шестьдесят лет прошло. А когда самой Сигэ стукнуло шестьдесят, померла свекровь, мать Рикимы. В тот день еще снег шел. Соседи, кто могилу копал, говорили, что намучились, — больно уж твердая была земля. И когда гроб несли в горы, снег все валил хлопьями. Вершины окрестных холмов припорошило белой пеленой. А теперь даже зимой снега не стало. Почему же нынче такая теплая зима? Вон какая жара, даже пот прошиб. Или нет. Постойте. Сейчас на дворе лето. Рано еще о зиме думать.
Мысли Сигэ лениво наползали одна на другую. Узловатые пальцы неустанно двигались, связывая в пучок сосновый корень и конопляные стебли.
Из амбара выглянула ее сноха Тидзуко.
— Ну-ка, бабуля, глянь. Вот так сойдет? — В пухлых руках она держала бамбуковый шест.
Когда Тидзуко появилась в их доме, это была румяная, крепко сбитая девица. Полнота осталась, а вот лицо с возрастом потеряло упругость, и румянец смахнуло беспощадное время.
Сигэ попробовала опереться на шест — не слабоват ли?
— Сойдет. — Она начала привязывать к концу шеста пучок из коры и стеблей.
Тидзуко присела рядом и тут же снова подскочила на месте:
— Ой, гляди, в доме на горе в окнах свет зажегся!
Сигэ подняла глаза. На холме стояла одинокая избушка. С тех пор как оттуда выехала молодая пара, дом пустовал. А тут — на тебе, в окнах и правда горит уютный огонек. Тидзуко привстала, вглядываясь в соседский дом:
