Гхейт бросился выполнять распоряжение, пытаясь примирить чувство недоверия к этому расфуфыренному незнакомцу и тягостное уважение к его очевидным талантам. Воспоминание о бегстве архимагуса, с лицом искаженным позором и злобой, было слишком приятным, чтобы его игнорировать.
Башня Апекс, названная так за своё положение прямо по центру купола (Апекс – наивысшая точка, прим. пер.), представляла собой окруженное колоннами сборище офисов, административных уровней, целых ярусов занятых участками арбитров, венчала которое, как какой-то отбеленный гриб, колоссальная масса Плюрокатиума.
Где-то в глубине её закрытого периметра, заляпанная пятнами талого льда с купола, гудела Тороидальная Зала, резонируя от помпезных предложений Выборщиков-Плюрократов. Большая и круглая, с чашеподобными углублениями со всех сторон, комната, казалось, излучала почти осязаемое чувство лени. Она была обрамлена рядами удобных мягких диванов и надувных ковриков. Её декадентский комфорт, подчеркиваемый вазами с фруктами и сластями, был обрамлён алебастровыми стенами и галереями. С потолочных фресок на зал смотрели герои и злодеи Империума.
Заседания проходили ежедневно и свистящий шепот Плюрократов служил Гариал-Фоллу источником политики и проблем. Они бесконечно дебатировали и обсуждали решения, а их подчинённые, парторги и адепты, сновали меж ними двигая прогресс. Ничего стоящего так никогда и не было решено в застойной духоте Тороидальной Залы, но граждане городского купола чрезвычайно гордились своей администрацией, вежливо не обращая внимание на власть «последнего слова», остающегося за Губернатором назначаемым Империумом. Губернатор председательствовал на дебатах в угоду публике и единолично осуществлял реальное управление своей планетой.
Сегодня дебаты были далеко не экстраординарные – суб-партия, занимающая три дивана, вяло просила Плюрократию выделить средства на обслуживание принадлежащих им тросов орбитальной платформы – и те из плюрократов, что не спали, сидели развалясь в креслах сонные и довольные, как розовощёкие свиньи, отдыхающие после хорошей еды. Даже спикер переплетая узловатые пальцы, казалось, с трудом разлеплял сонные глаза, запинался на каждом слове и сопел после каждого предложения. Плюрократия счастливо купалась в своей собственной неэффективной лени, впрочем как и всегда.
Над ними, по заплесневелым переходам и замёрзшим мезонинам, с которых свисали капающие сосульки, патрулировал отряд караульных. Караульные проявляли механическое отсутствие интереса, как люди которые не ожидают и не бояться опасностей. Они травили друг другу несмешные анекдоты и поигрывали рунами активации своих энергетических булав. Если бы кто-то из них заметил движение тени, которая тихо подкрадываясь к ним выскользнула из сумрака леса труб – а они не заметили её -, они бы отметили почти полную, ненормальную тишину её призрачных движений, её невероятную скорость.
