— Я приготовил вам место для отдыха. Здесь вы отдохнете, а потом мы снова поедем!
— Куда?
— Я свезу вас к батюшке, — вкрадчиво сказал поручик.
— Убьете? — холодно спросила Ольга.
Ходзевич вздрогнул и покраснел, его взгляд гневно сверкнул на Пашку.
— Проводи княжну в горницу! — резко крикнул он ей.
Они вышли и, окруженные солдатами, прошли в горницу.
Ольга быстро захлопнула за собой дверь, и пан Ходзевич не решился силой отворить ее. Он остался в сенях и крикнул:
— Лев, Антус, Казимир, Ян!
Из отряда вышли четверо огромных солдат.
— Вы останетесь здесь! — приказал Ходзевич. — Будете спать на дворе, в сенях и стеречь баб до моего возвращения. Чтобы они за порог не вышли, чтобы к ним птица не залетела, а не то!
Жолнеры молча повернулись, взяли своих лошадей и отошли в сторону.
Ходзевич вошел в сени и нетерпеливо постучал в дверь. Из нее выскользнула Пашка.
— Я уеду в Смоленск, — обратился к ней поручик. — Туда теперь всего восемь часов хорошей езды. Так вот, до моего возврата убереги мне ее. Я тебе в помощь четырех солдат оставил. Здесь ты — хозяйка; этот дом я у пасечника купил, он сам на пасеку ушел. Здесь все есть, а что еще понадобится — купи; вот деньги. Пошлешь одного из жолнеров! — И он подал ей тяжелый кошелек.
— Хорошо, для тебя только! — сказала Пашка и, усмехнувшись, прибавила: — Будешь доволен!
— Озолочу тебя! — воскликнул Ходзевич, а затем еще понизил голос. — И потом… говори ей обо мне все хорошее. Склони ее на мою сторону. Сердце девичье мягко, как воск!
— Будешь, будешь доволен, — повторила Пашка. — А теперь прикажи зверям своим меня слушать да дай мне кинжал свой… вот этот! — И она ловко выхватила у него из-за пояса дорогой кинжал.
— Зачем? — растерялся Ходзевич.
— Для обороны. Мы — две бабы, а поляков я знаю!
Ходзевич вспыхнул.
— Разве они посмеют?
— А кто их знает! Да прикажи слушаться меня.
Ходзевич исполнил ее желание.
— Так! — сказала она. — А когда вернешься?
— Думаю — дня через четыре, через три!
— Прощай же!
— Куда ты? Постой!
— Чай, и я утомилась! — И Пашка, быстро скользнув в дверь, защелкнула ее.
Ходзевич велел седлать коней и садиться.
Через полчаса его отряд уехал, а оставшиеся жолнеры вошли во двор, вытянулись и, забыв о приказе, заснули все четверо богатырским сном.
Между тем Пашка вбежала в горницу; навстречу ей тотчас вышла Ольга; ее глаза лихорадочно блестели.
— Что он сказал? — задала она вопрос.
— Уехал… на три, а то и на четыре дня уехал! — ответила Пашка. — И денег, дурень, оставил… видишь, кошель целый! — И Пашка потрясла в руке кожаный мешочек, в котором звякнуло золото.
