— Тсс!.. — остановил ее Силантий. — Поговорила, и будет. Мало толка языком-то молоть.
— Что же вы делать будете, милостивцы? — спросила их баба с лотком на руках.
— Чего, мать, — закричал парень, — иди на Москву!
Каждый наперебой подавал им советы, но Силантий уже решил, что им делать, и быстро пробирался сквозь толпу. Вечером он сказал взволнованной Маремьянихе:
— Теперь к королю ихнему под Смоленск поедем. Вора и перехватим, а коли и там толку не будет — на Москву.
— А коли и на Москве ничего? — всхлипывая, спросила Маремьяниха.
— Молчи, старая, — оборвал ее Силантий, — где-нибудь правда-то найдется!
На другой день поднялись они чуть свет и опять в своей таратайке поехали прямо на Смоленск.
Хотя князь Огренев-Сабуров с позором прогнал из своего дома Теряева-Распояхина, но ведь он же не мог запретить ему любить Ольгу и мечтать о ней. С этой мечтой князь Теряев сроднился в течение многих лет. Еще девочкой он знал Ольгу, и тогда в теремных переходах, темных и пустых, он играл с нею в свадьбу. Потом узнал он ее и пышной красавицей. Любовь жалом вонзилась в его сердце, и он испытывал невероятные муки, когда узнал про дерзкую любовь к ней Терехова-Багреева. А потом, когда прогнал его от себя князь и проклял его, в каком бешенстве он скакал назад, в Калугу! В муках зачалась любовь его, искупалась она дважды в крови его сердца. И тогда, помнит он, на самом рассвете, в его душе созрело решение увезти княжну, увезти и обвенчаться силой. И вдруг польский офицер перехватил его добычу, взял часть души его и нагло насмеялся. Может быть, теперь, в эту минуту, он ласкает и целует ее.
При этой мысли кровавые круги заходили пред глазами князя, и он так ударил кулаком в стену, что изба содрогнулась.
— Ха-ха-ха! — злобно рассмеялся он, вспомнив, как «вор»-царек в утешение ему подарил разграбленную усадьбу Огренева. — Истинный вор! — громко вскрикнул князь. — Не мне, родовитому князю, быть у него на службе! Вон отсюда, за разбойником!
Его глаза загорелись. В это мгновение он подумал, что может заслужить утраченную им любовь Ольги, вырвав ее из рук злодея.
— В погоню! — решил он. — Нынче к вечеру я возьму своих и помчусь к Смоленску! Или у короля нет правды?
Но не сразу смог Теряев-Распояхин привести в исполнение свое решение. Вернувшись от царька оскорбленным в свою избу, он долгое время обдумывал предстоявшие сборы в путь, соображая все обстоятельства, а затем пошел по своим товарищам — князьям, боярам и боярским детям — и стал спешно отдавать им за рубли своих лишних коней, борзых собак и дорогую утварь.
