— Как удобно.
— Вы не спрашиваете, виновен ли я.
— Вы бы мне сказали, если бы были? Если вы только собираетесь оспорить свою виновность, тогда какой смысл?
Было сложно опровергнуть ее логику, хотя было бы приятно, если бы это ее как-то заботило. Видимо, ожидать этого было слишком. Он обнаружил, что если не смотреть прямо на нее какое-то время, то можно уделить внимание тому, что она говорит, а не тому, как она действует на него.
— Что, если я не виновен? — спросил он через мгновение.
— Тогда это прояснится, и все будет как раньше, да?
Все его надежды и планы на будущее зависели от этого.
— Как скажете.
При этих словах она посмотрела вверх, как будто что-то в его голосе привлекло ее внимание.
— Вы сомневаетесь в правосудии короля?
Мотивы короля — вот в чем сомневался Рэнд, хотя было безрассудно говорить ей об этом. Это мнение могло стать оружием в ее руках, и он не имел ни малейшего представления, как она будет его использовать.
— Все будет по воле Божьей.
— Или по воле короля, — ответила она с сарказмом, — что, как предполагается, одно и то же, поскольку он обладает божественным правом. Что бы я хотела знать, так это почему мне не сказали об этом обвинении, даже не намекнули, что вы замешаны в таком преступлении.
Его улыбка была мрачной.
— На это легко дать ответ. Нет никакого преступления.
— Тогда все это ошибка.
Он наклонил голову, подумав о нежном и беспомощном младенце, которому он помог появиться на свет.
— Я молюсь о том, чтобы так и оказалось.
— Кто мог обвинить вас? У вас есть идеи?
— Ни единой.
— Но был ребенок?
Рэнд не ответил. Он поклялся молчать. Он не нарушал клятвы.
— Вскоре после того, как Генрих прибыл из Босворта в прошлом году, — заметила леди, не отрывая взгляда от его лица, — ходили слухи о француженке, которая высадилась с ним в Уэльсе и путешествовала в его обозе с багажом. Она никогда не появлялась при дворе официально, возможно, из-за его скорого обручения с Елизаветой Йоркской. Генрих не хотел, чтобы что-то помешало ему жениться на дочери Эдуарда IV, так как это обещало прибавить законности его притязаниям на трон... — Она нетерпеливо нахмурилась. — Не смотрите так встревоженно, никто не может нас услышать!
— Не ваша прелестная шейка может пострадать, если Генрих будет недоволен, — сказал он с сухим упреком, — хотя может быть и она, если вы продолжите в этом ключе. То есть если вам как знатной женщине не предложат благородную казнь.
