– Сашка, кончайте метаться! Это все без толку! Возьмите с Макаром Даню и тащите его! Кирилл и Влад! Волоките девчонок!
– Как волоките?
– Чудо, былин! Да как хотите! На ручках, на плечиках! Только не башкой об ступеньки! Лестнице пятьсот лет!
Сашка и Макар подхватили Даню и, спотыкаясь, ибо он был возмутительно протяженный, поволокли его по лестнице. Тащить Даню было тяжелее, чем холодильник. Холодильник не жалуется и не дает болтливых советов по своей переноске. Сгрузив Даню рядом с Улом, Сашка поспешно вернулся за Риной и отнял ее у Кирилла, пытавшегося взвалить девушку на плечо.
– Это мой мешок картошки!
– Да без проблем! – кивнул Кирилл и подхватил на руки Фреду. – Только не подумай чего-нибудь лишнего!
Фреда презрительно хокнула.
Вскоре все новички стояли рядом с Улом. Тот выглядел не слишком довольным. Ему явно хотелось, чтобы они просидели перед дверью недельку.
– Почему дверь нас отпустила? – спросил Сашка.
– А самому подумать – напрягаться неохота? Потому что вы не сами поднимались, а кого-то тащили.
– Делали что-то для кого-то! Вот гадство! Это же элементарно до тупости! – простонала Рина.
Ул ухмыльнулся.
– Ага, в смысле угу! Ну так че ж сами не вылезли, если просто? – спросил он ехидно.
Неожиданно во мраке коридора вспыхнул светящийся желтый карандаш. Одним концом карандаш был таинственно закреплен в воздухе, другой же его конец, то укорачиваясь, то удлиняясь, недоверчиво щупал темноту. Прошло несколько секунд. Карандаш перестал быть карандашом, а стал просто рассеянным лучом света, бившим из чьей-то нерпи. По тому, как луч по-крабьи раскачивался, делая одышливые паузы, Рина определила, что это Кузепыч. Если бы луч двигался решительно и собранно – это была бы Кавалерия. Если бы светил в пол, изредка всплескивая, чтобы лишний раз себя не выдать, – Меркурий.
– Гасите факелы! За мной! – Ул рванулся к лестнице, но луч уже уперся в грудь его шныровской куртки.
– Попадалово! – прошипел Ул, останавливаясь.
– Ул! Подойди сюда! Тебе разрешали проводить занятия в подвалах? – раздался сердитый голос Кузепыча.
Ул обреченно потащился к нему. Что выговаривал ему Кузепыч, было не разобрать. До новичков долетали отдельные «пни» – грустные, еловые, подмигивающие и самая грозная и убийственная разновидность пней – якорные пни. Ул, оправдываясь, пожимал плечами. Раскрытые пальцы его ладоней покачивали воздух, точно успокаивая его, а вместе с ним и Кузепыча.
Рина не выдержала и, воровато коснувшись
