Когда кого-то из сослуживцев назначали участвовать в опасной операции, патрулировании или тому подобном, Арсений спрашивал его: «Какая у тебя семья?» Если солдат говорил, что женат и имеет ребенка, Арсений отвечал: «Хорошо», шел к дежурному по части и просил отправить его на операцию вместо семейного сослуживца.
Второму радисту их отряда Арсений не давал носить ни рацию, ни аккумуляторы, чтобы в случае опасности тот был налегке и мог спастись.
«В одном бою, — рассказывал Старец, — я вырыл себе небольшой окопчик. Один солдат подполз и попросился ко мне. Я потеснился, и с трудом мы сидели в тесном этом окопчике. Потом, когда приполз еще один солдат, я выбрался из окопчика и дал ему возможность укрыться. Вдруг — один осколок чиркает меня по голове! Я был без каски — только в капюшоне. Щупаю голову рукой и никакой крови не чувствую. Снова щупаю — ничего! Осколок сбрил на голове волосы, оставив голую полоску шесть сантиметров шириной. Не осталось даже царапины. Уступив ребятам место в окопчике, я сделал это от сердца. "Лучше, — подумал я тогда, — если меня сейчас один раз убьет, чем убьет кого-то еще, а потом и меня всю оставшуюся жизнь будет убивать совесть. Как я вынесу мысль о том, что я мог его спасти и не спас?" Конечно, Бог очень помогает тому, кто жертвует собой ради других».
Старец рассказывал: «Как-то раз мы с сослуживцами вскладчину купили лампады и подсвечники для одной затерянной в горах церквушки святого Иоанна Предтечи, рядом с которой стоял лагерем наш полубатальон.
Была зима. К нам пришли "транспортники" — так называли мобилизованных женщин и детей с мулами, нагруженными боеприпасами и продовольствием для располагавшихся в горах частей. Поскольку погода испортилась и валил снег, несчастные устроили себе шалашики из еловых веток и стали устраиваться на ночлег.
И вот служивший в нашем полубатальоне младший лейтенант — больше похожий не на человека, а на животное — стал приставать к девушке. Несчастная предпочла умереть, но не поддаться греху. Она убежала в горы, а по ее следам поспешила одна пожилая женщина. Блуждая по сугробам, они оказались возле той самой церквушки святого Предтечи, но, поскольку дверь была заперта на ключ, остались стоять под навесом, дрожа от холода.
В ту самую ночь мне внезапно пришел настойчивый помысел пойти в церковь и зажечь лампады. Снега навалило сантиметров восемьдесят. Я пошел и, не зная, что произошло, нашел возле храма двух окоченевших, почерневших от холода женщин. Я дал каждой по перчатке, открыл дверь, и мы вошли внутрь. Немного придя в себя, несчастные рассказали мне о том, что произошло. "Я, — сказала девушка, — сделала все, что могла, и решила: "Теперь пусть Бог сделает остальное".
