Каждый день, вернувшись из школы, я брал свои деревянные коньки, окованные проволокой, совал за пазуху горячие пироги с осердием и бежал через огороды по редким почерневшим будыльям подсолнуха. За красными облетевшими талами маячил заячий малахай Микеши Поднавознова.
- Ешь! - кричал я, разламывая пирог пополам.
Он очень любил жирное, пироги поедал с волчьей жадностью, чавкая, облизывая свои грязные тонкие пальцы.
В старом отцовском полушубке, подпоясанный кушаком, в больших сапогах, Микеша мчался по льду, едва поспевая за мной. За камышом мы ложились на лед и рассматривали плавающих подо льдом рыб.
- Ты должен всегда ходить со мной, куда я позову.
А не пойдешь, буду бить тебя. А если матери скажешь - убью. Вот сейчас пырну тростью под сердце! - говорил Микеша, приставляя к моей груди острую с расплющенным концом трость. - Если крикнешь, я решу тебя!
Я видел мелькавших за камышом ребят, слышал звучное скольжение коньков по льду и тихо плакал.
- Все равно убью тебя, раз ты не хочешь дружить со мной.
- А если мама не велит.
- Ты должен слушаться меня, а не мать, потому я могу тебя убить, и мать не узнает.
Все возвращались домой радостные, один я убитый, задавленный.
- Принеси семечки, - говорил Микеша, подавая мне мешочек.
Тихонько пробрался я в избу, потом на печь, где сушились семечки, нагреб полный мешочек и, спрятав его под полой, выбежал на зады к Микеше.
День ото дня все труднее становилось мне жить. Много кое-чего перетаскал я Микеше.
Весной Микеша приказал мне воровать яйца из куриных гнезд. Я сделал это. Потом он велел:
- Принеси наседку с цыплятами.
- Ты дурак, - возразил я, - разве наседку можно утащить?
Он повалил меня на землю и бил каблуками по голове и по лицу. Может быть, он и убил бы меня, если бы не помешал его брат глухой Санька.
Братья умыли меня и натерли медным пятаком синяки.
- Идп домой, скажи матери, что упал с кручи, - сказал Микеша.
Я еле добрался до дома. Увидав меня, мать ахнула.
- Это Петля тебя избил? - спросила бабушка.
Я отрицательно качал головой.
Мать плакала, потому что я упорно лгал. А когда все заснули, я просил у бога смертн.
Однажды Микеша перехватил меня на полпути из школы домой, и мы зашли с ним в соседский пустой сарай.
- Дай мне присягу: слушаться будешь только меня.
Я твой друг, и ты пойдешь за меня в огонь и в воду.
Никогда еще я не чувствовал себя таким подавленным! И хотя рядом был наш дом, дедушка ходил по двору, мне казалось, что вся моя жизнь в руках Мпкешки.
