Клавиго. Ты прав.
Карлос. Может быть, нам, покуда не начнется процесс, обезопасить себя от выходок этого господина и, без долгих разговоров, упрятать его за решетку?
Клавиго. Я понял и знаю, что ты сумеешь выполнить задуманное.
Карлос. Разумеется! Вот уже двадцать пять лет я принимаю живейшее участие в подобных историях и своими глазами видел, как у одного из первых наших сановников от страха проступил на лице холодный пот, так неужто же мне не разыграть такую комедию! Ты только предоставь мне полную свободу действий, а сам ничего не пиши и не предпринимай. Тот, кто позволяет посадить за решетку брата, и без слов доказывает сестре, что он ее не любит!
Клавиго. Нет, Карлос, будь что будет, но на это я пойти не могу. Бомарше достойный человек, и я не допущу, чтобы ее брата, за правое дело, опозорили и сгноили в тюрьме. Придумай что-нибудь другое, совсем другое!
Карлос. Ну, это же просто ребячество! Мы его не съедим, он будет получать хорошее содержание, к тому же долго это не продлится. Будь спокоен, когда он сообразит, что с ним не шутят, весь наигранный пыл с него слетит, он совсем ошалеет, вернется во Францию и будет учтиво благодарить за то, что его сестре назначена годовая рента, о чем он, надо думать, только и хлопочет.
Клавиго. Будь по-твоему, но вы должны хорошо с ним обращаться.
Карлос. Не беспокойся. — Да, еще одна необходимая мера предосторожности! Кто знает, не распространится ли молва о нашем замысле, а если он обо всем пронюхает и тебя обгонит, тогда — пиши пропало! Посему уезжай из дому, так, чтобы слуги не знали куда. Вели уложить только необходимейшие вещи. Я пришлю за ними одного малого, который, кстати сказать, отвезет тебя в такое местечко, где и святой Германдаде тебя не сыскать. У меня всегда наготове несколько надежных убежищ. Прощай!
Клавиго. Всего доброго!
Карлос. Не вешай носа! Когда дело будет сделано, мы с тобою, братец, хорошенько повеселимся. (Уходит.)
Софи Жильбер, Мари Бомарше с рукоделием.
Мари. Ты говоришь, Буэнко ушел в ярости?
Софи. Это вполне естественно, он любит тебя, и видеть человека, вдвойне ему ненавистного, было для него нестерпимо.
Мари. Он самый лучший, самый добропорядочный из всех, кого я знаю. (Показывает Софи рукоделие.) По-моему, надо сделать так. Вот тут я втяну, а вот тут выпущу конец наружу. Так будет неплохо.
Софи. Очень хорошо. А я хочу украсить свой чепчик палевой лентой. Палевый цвет мне больше всего к лицу. Тебе смешно?
