Старшего брата Автоном помнил смутно, досадовал, что служил тот не в стопроцентной красной, а какой-то крестьянской, потом даже в белой армии, перешел дорогу ему. Ходил Aвтоном среды молодежи, как меченый баран в стороннем стаде, - ни свой, ни чужой. Нехотя, и то лишь благодаря Тимке Цевневу, приняли Автонома в комсомол. А дальше пути заказаны. Будь он несравнимо умнее самого Захара Острецова, председателем сельского Совета не поставят. Знать, не быть ему коренником - пристяжным подскакивай при Захаре. Корми их хлебом, а командовать будут они. А ведь даже неграмотный отец одно лето председательствовал: оценили красные его каторгу. Правда, потом сместили все за того же Власа.
В горнице при керосиновой лампе сели за поздний праздничный обед. Горе горем, а Кузьма поставил на стол бутылку водки. Василиса налила гусиной лапши в деревянную чашку, нарезала мясо на липовой доске, мосол положила перед любимым сыном.
- Ешь мосол, Автоном. Фиена, принеси студень.
Фпена запноходила, качая бедрами, в сени, неплотно
прикрыв за собой дверь, - настораживала затаенная подавленность и зоркость стариков и Автонома.
- Какая там женитьба, если в доме Фиена? - услыхала она голос Автонома. - Вот ты, батя, с Библией не расстаешься, маманя слова ладом не скажет, да молодаято умрет у нас от скуки и страха.
- Чай, мы не звери... А Фиена не помеха - отделим, - сказал отец. - И Власушка такой наказ давал.
Фпена так швырнула на стол тарелку со студнем, что студень долго дрожал.
- Все секретничаете от меня, будто я помешаю сватам. Я бы белье пошила Автономше.
- Чай, невеста сошьет.
Кузьма налил водку. Все выпили, кроме Автопома.
Дружно ездили ложками в чашку. Лампа висела сбоку, и по деревянной стенке двигались тени рук, голов.
- Хочешь, Фиена, живи с нами, хочешь - иди к отцу.
Молодая, найдешь себе мужика, - сказала Василиса.
- Так я и ушла без всего! Чертомелила на вас семь лет. Без мужа пинка мне под зад?!
- Не сквернословь. С голыми руками тебя никто не отпускает. Разделим по совести. Без вымени овца - баран, корова - мясо, - сказал Кузьма.
Высохли слезы на каленом лице Фиены.
- Все пополам: лошадей, коров, овец. Избу мне поставите новую, расходилась Фиена перед Автономом, - иначе себя изведу, нагая пойду, а вас по миру пущу.
- Чужой бедой сыта не будешь, - сказал Кузьма.
- Не быть молодой снохе в доме, пока я тута! И зачем тебе хомут на шею надевать в молодые лета? Не мужик ты еще, хоть и заусатился. Погуляй, повольничай годика три. Книжки у тебя есть, блюсти чистоту буду я.
