- Если меня поведут на расстрел, я вам крикну. - И устремил взгляд на открывавшуюся дверь.
Уганов оглядел всех щурко:
- Бекназаров, айда за мной.
Бекназаров сделал порывистое движение, но тут же, нахмурясь, медленно поднялся, запахнул халат, повязал платком высокий и тонкий стан, надвинул на брови папаху и, поклонившись товарищам, легко ступая на носки, пошел к дверям. У порога он остановился, еще раз оглянулся, напрягая мускулы могучей шеи.
Бекназаров долго не давал связать руки, а его нарочно разжигали в борьбе, и, когда грудь заходила мехами, а сердце билось так, что плотно облегавшая, взмокшая от пота рубашка не скрывала мелкую дрожь грудных мышц.
Уганов сунул ему в рот тряпку. Бекназаров упал. Наорав носом полную грудь воздуха, он надулся изо всех сил и замычал. Из ноздрей хлынула кровь, глаза вылезли пз орбит.
Этот тревожный нечеловеческий мык услыхали в подвале его товарищи. Подперли дверь "ломом. Старик снял с керосиновой лампы стеклянный пузырь, разбил аккуратно и каждому дал по осколку. Тюрки начали молиться и резать себе лицо и грудь. Они все больше возбуждались, ьсе глубже наносили раны, и молитва их звучала громче ц ожесточеннее.
Всю ночь они молились, истязая себя. Залитые кровью, измученные лица их напугали даже Уганова, пробившегося через баррикады в подвал с двумя стрелками и Власом.
- Что вы хотите доказать своим шахсей-вахсеем? Разжалобить? А вы думали о жалости, когда убивали красных аскеров? Лучше отдайте себя в руки справедливого суда, - быстро и зло говорил он.
Старик сказал, что они на все вопросы будут отвечать, если им дадут возможность повидаться с аксакалом. А без этого они не пойдут отсюда, и пусть их убивают тут. И они взяли по кирпичу в каждую руку.
- Аксакал ждет вас наверху. Идите по одному, - сказал Уганов со сдержанной улыбкой.
Во дворе у глинобитного дувана им заломплп руки, связали, посадили на двугорбых верблюдов.
Уганов повел сотню на запад, громя мелкие отряды белых, казня офицеров, забирая с собой рядовых. Но, переправляясь вброд на европейский берег Урала, сотня попала под огонь неприятеля - едва спасся каждый четвертый.
...Кормились маханом, лузгой. Жестокий сыпняк косил наповал. Хлестанула песчаная со снегом буря, в сухой камыш загнала косяк чьих-то лошадей и стадо сайгаков.
Угановцы рыли ямы, вшивыми кошмами заслонялись от стужи. В клочья рвало дым, пахнувший паленой шерстью.
Медленно разгоралась в холодной желтизне заря. Влас откинул войлок, зябко стуча зубами. Уганова нашел на арбе с поломанным колесом - дрог под белым войлочным потником, перекатывая голову по седлу, искусанными в кровь губами просил пить. Беззаботным ягненком свернулась рядом с бритой головой курчавая в седом инее папаха.
