Мир младенца — это прежде всего сенсомоторный мир. То обстоятельство, что непохожие по сенсомоторным показателям объекты сходны по функции, ребенок постигает опытным путем постепенно, но притом много раньше, чем сумеет перевести свои ощущения в более общую плоскость и означить их с помощью слов.
В свое время известный философ Н. Гудмен выразил убежденность в том, что сходство как таковое не может быть инструментальным понятием, пока не указано, чем именно похожи сравниваемые объекты. С его точки зрения, бессодержательно говорить о сходстве вообще. Эта позиция понятна, если забыть, что нас–то интересует, какие операции совершает человек, чтобы умозаключить о сходстве объектов. А они, как вы могли видеть хотя бы на примере разнообразия стратегий, используемых для категоризации слов–ИЦ, весьма разнообразны.
Так, если в конкретной ситуации я говорю, что сын похож на отца, то необязательно уточнять, на чем основано мое мнение. Более того, я сама могу даже не отдавать себе в этом отчета. Но когда врач сравнивает, например, два рентгеновских снимка, то утверждение, что они похожи или не похожи, не имеет содержания, пока не будет уточнено, в чем именно состоит сходство или отличие.
При этом когда человек действует в соответствии со своим пониманием сходства или различия, то эти действия, вообще говоря, не зависят от того, может ли человек внятно перечислить, или, терминологически выражаясь, эксплицировать, чем один объект сходен/отличен от другого.
Еще раз подчеркнем уже упомянутый тезис. Хотя мы ежеминутно, сами того не подозревая, имеем дело со сходствами и различиями (поскольку именно на них основана категоризация), в окружающем нас мире не существует сходства "вообще", сходства как такового. Сходство и несходство существуют для нас как для субъектов, которые действуют в зависимости от того, оценивают ли они нечто как сходное (попадающее в одну и ту же категорию) или несходное (принадлежащее к разным категориям).
Если у меня хороший фонетический слух, то я найду такие различия в произносительной манере двух безупречно говорящих москвичей, которые позволят мне определить их возраст и место рождения. Или я могу узнать по телефону голос человека, который звонил мне десять лет назад. Но многие люди вообще плохо узнают голоса даже своих хороших знакомых. Впрочем, это необязательные тонкости. Другое дело — глубокие нарушения в сфере установления сходства.
Невозможность установить сходство порождает угрозу для функционирования любого организма. Давно было описано специфическое для определенных поражений мозга расстройство узнавания — "агнозия на лица". Это расстройство получило отдельное название не в силу уникальности механизма, обеспечивающего узнавание именно человеческого
