Кроме формы мы получили большую сумку с вещами. В ЦАХАЛе твердо следуют принципу всеобщего равенства, и все, что призывнику нужно, по крайней мере, на первом этапе службы, он получает от армии. Начиная от носков и заканчивая щеткой для чистки оружия и навесным замочком для сумки. Многие перед призывом покупают вещи в «магазине солдата», по непомерным ценам, но это просто дополнительные расходы. В этих магазинах есть так называемый Список вещей, необходимых призывнику. Уже после службы я для интереса взял посмотреть такой список в одном из магазинов. Половины вещей я в армии никогда не видел и не пользовался и при этом не испытывал никаких затруднений.
После получения вещей и формы снова была перекличка, и нас распределили на группы, кто в какие войска просился. Я хотел в пехоту, неважно, в какую дивизию, и попал в Нахаль.
Когда выкрикнули мое имя, я получил наклейку с номером и пошел к группе ребят, идущих в ту же дивизию, что и я. Тут я и познакомился с Сашкой. Он сидел на своей сумке и больше всего был похож на ребенка, попавшего непонятно куда. Невысокого роста, щуплый, с детским лицом. (Даже после того как он демобилизовался из армии, у него всегда спрашивали паспорт при входе на дискотеку или в бар, от чего он дико бесился.) Но о Сашке разговор особый, а пока я сидел на новой сумке, наполненной волшебными вещами, одетый в новую военную форму, курил и ждал приключений. Но они пока не начинались, а начался обед, куда нас и повели неровным строем. На Бакуме каждый день отбивные. Это имеет две стратегические цели: первая — не пугать призывника армейской пищей в первый же день, вторая — когда родители позвонят сыну или дочке (а какие еврейские родители не позвонят детям в первый день службы?) и спросят, чем его кормили в армии, он скажет, что ел отбивную, и еврейская мама будет спокойна.
После еды к нам подошли три парня и представились нашими временными командирами. Они были в форме, в зеленых беретах, с боевыми значками и с нашивками сержантов. Каким далеким это мне казалось тогда. Это под конец службы я не вешал половину значков и иногда забывал повесить звание. Тогда же мне это казалось верхом армейской карьеры.
Новые командиры отвели нас к автобусу, сказали пару слов, куда мы едем, где находится наша тренировочная база, и мы поехали. Проезжая Тель-Авив, я смотрел на улицы с толпами людей, и невольно косился на свою форму: смотрите, я солдат.
Ехать долго, и я, рассматривая однообразный песчаный пейзаж, засыпаю. Просыпаюсь уже на въезде на базу. Двое часовых открывают нам ворота, и наш автобус въезжает внутрь. База похожа на все военные базы мира — огороженный забором палаточный городок посреди пустыни, здание командования в три этажа, столовая, бетонный плац с флагом Израиля посередине. Пейзаж вокруг — песок и камни. Солдаты ходят туда-сюда, строем или поодиночке, спеша по одним им ведомым делам. Теперь это место будет моим домом на целые полгода.
