Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах] | страница 12

Теперь самое срочное, самое неотложное состояло в том, чтобы передать это германскому правительству.

Василий Баландин не слышал, как троекратно прозвонил в его комнате телефон.

— Товарищ Баландин, вставайте! Немедля! Быстрей! — Разморенный сном, адъютант не сразу увидел перед собой К. А. Мехоношина. — Отправляйтесь в Смольный. Вас ждет главковерх.

Был уже шестой час утра. В комнате управления делами Совнаркома кроме Крыленко находился секретарь СНК Н. П. Горбунов.

— Что же вы так долго? — выговорил Крыленко.

— Мы гнали автомобиль на полном газу…

— И все-таки долго! — Крыленко посматривал на настенные часы. Казалось, он отсчитывает каждую секунду. — Пройдите сюда. Вас соединят по телефону с квартирой товарища Ленина.

Баландин вошел в соседнюю комнату. Дежурный телефонист — рабочий парень — несколько раз крутнул[9] ручку разговорного аппарата и передал трубку.

Услышав ответ, Баландин назвал себя.

Дальнейшее происходило в кабинете Ленина.

Баландин слушал стоя — как военный, получающий боевой приказ.

Напутствуя дипкурьера, Владимир Ильич сказал, что ВЦИК и Совнарком постановили германские условия мира принять. Сообщение об этом с минуты на минуту будет передано по радио в Берлин. Но кроме того, ответ надо доставить в письменном виде. Баландин должен немедленно отправиться навстречу германским войскам и передать ответ Советского правительства германскому командованию — там, где это окажется возможным.

Совершался один из самых крутых поворотов истории новой России и революции. Многим этот шаг казался безнадежным. «Принимать германские условия — да это же самоубийство!» — можно было слышать в те дни. Но когда Баландин увидел Ленина, всмотрелся в его лицо, в измученные бессонницей глаза, полные, однако, спокойствия, понял и почувствовал: Ленин верит в то, что в итоге принесет Советской России выигрыш, победу, а не поражение!

«Я стоял перед Лениным изумленный, не проронив ни слова, — вспоминал позже Баландин. — Больше всего меня поразило спокойствие, которое чувствовалось в нем… Он просто излагал, что я должен сделать в этот ответственный, напряженный момент…»

Баландин вернулся в комнату управления делами Совнаркома. Н. П. Горбунов вызвал машинистку, дал ей перепечатать какой-то листок, потом, когда она принесла, зашел в кабинет Ленина и, возвратившись, подал Баландину документ: