— Господи, ты же так и не распаковалась! — воскликнула Эйлин. — Ну и влетит тебе от миссис Уотерстон!
— У меня еще пятнадцать минут, — возразила я, пытаясь понять, кто подал сигнал тревоги.
Возле нашего павильона стоял круглолицый мужчина — пухлый, чуть ниже меня и наверняка знакомый. Будь он не в синем мундире, напудренном парике и черной фетровой шляпе с загнутыми полями — знаменитой колониальной треуголке, — а, скажем, в джинсах, я бы непременно его узнала.
— Замечательно выглядишь, Хорас, — сказала Эйлин.
Хорас? Я пригляделась повнимательнее.
— И верно, кузен Хорас собственной персоной! Я тебя еле узнала в этом костюме. Но тебе идет.
Кузен Хорас поглядел на свое одеяние и горестно вздохнул. Вообще-то он любил костюмированные вечеринки. Более того, считал любую вечеринку, на которую его приглашали, костюмированной и неизменно являлся в гости в своем любимом наряде — костюме гориллы. Уговорить его снять обезьянью голову, когда мы рассаживались для групповой фотографии на чьей-нибудь свадьбе, могла только моя мама. Не представляю, каким чудом миссис Уотерстон заставила Хораса натянуть колониальный костюм.
— Это одежда из «Обшивайки». — Он махнул рукой в сторону магазина миссис Уотерстон. — Скоро вы на каждом втором такую же увидите.
— Все равно смотрится неплохо, — настаивала Эйлин.
— Мэг, ты должна поговорить с миссис Уотерстон, — потребовал Хорас. — Она тебя послушает.
Это что-то новенькое — я, признаться, не замечала, чтобы миссис Уотерстон хоть к кому-нибудь прислушивалась. Разве что к Майклу. Вероятно, Хорас имеет в виду, что никто, кроме меня, не посмеет к ней обратиться.
— О чем поговорить? — вздохнула я.
Канонада? Анахронизмы? Или какие-нибудь свеженькие проблемы?
— У нее новая идея — мы, мол, должны разговаривать в духе того времени. Исключить современный сленг, пытаться произносить слова с подобающим акцентом.
— О Боже! — воскликнула Аманда. — Кем эта старая дура себя возомнила?
Хорас взглянул на меня и предпочел тут же испариться. Эйлин потупила глаза.
— Кто, скажите на милость, скончался и оставил ей престол? — продолжала Аманда.
— Прабабушка Агата, — ответила я. — Вообще-то старушка еще жива, но решила, что в девяносто три года уже не обладает достаточной энергией, чтобы возглавлять комитет по ежегодному празднованию Дня Йорктауна. Миссис Уотерстон вызвалась занять ее место.
