В те дни сексуальные желания не были для меня проблемой, потому что моя страсть была направлена на сахар и сладости. Вечером я ложился спать и мне снились сны о кондитерских. Я сидел за столом, готовый поднести ко рту самое смачное пирожное, но я просыпался с мыслью: «Вот бы хотя бы кусочек!»
Перед тем, как попасть в Таиланд, я провел несколько лет в Беркли, в Калифорнии, где было вполне в порядке вещей «делать все, что пожелаешь». Там не было даже представления о том, чтобы подчиняться кому-нибудь или жить по каким бы то ни было правилам. Но в монастыре Ват Па Понг я должен был жить согласно традиции, которая мне не всегда нравилась и которую я не всегда одобрял, в такой ситуации, когда я не обладал совершенно никаким авторитетом. Я не имел ничего против того, чтобы слушаться Аджана Ча; я уважал его. Но порой мне приходилось подчиняться монахам, которые мне не особенно-то нравились и которых я считал низшими по отношению к себе.
В Ват Па Понге тайские монахи относились ко мне с изрядной долей критики, в то время как в прочих монастырях они меня постоянно превозносили. Они часто говорили: «Какой ты красивый!» Впервые в жизни я почувствовал, что безумно прекрасен! «А какая у тебя прекрасная кожа!» Им нравилась белая кожа, и хотя она у меня не так уж и красива на самом деле, но она действительно белая. Но вот в Ват Па Понге монахи говорили: «У тебя безобразная кожа с коричневыми пятнами». Тогда мне было тридцать с небольшим и я еще был чувствителен к процессу старения; и вот меня спрашивали: «Тебе сколько лет?», а я отвечал: «Тридцать три». А они изумлялись: «Правда? А мы-то думали, тебе по меньшей мере шестьдесят». Они критиковали меня за то, как я хожу, говоря: «Ты неправильно ходишь. Ты не пребываешь в осознанности, когда идешь». Я брал сумку — мне выдали сумку — просто швырял ее на землю и думал: «Это не так уж и значительно». Но монахи говорили: «Клади сумку правильно! Вот так берешь ее, складываешь, а потом вот так кладешь сбоку от себя».
То, как я ел, как я ходил, как я разговаривал — все подвергалось критике и осмеянию; но что-то заставляло меня держаться и крепиться. На самом деле я научился тому, как соответствовать традиции и уставу — а на самом деле это заняло не один год, потому что во мне постоянно жило сильное сопротивление. Но я начал понимать мудрость дисциплины винаи, которая вовсе не так явна, когда просто читаешь тексты винаи. Когда у вас есть какое-то мнение о традициях и о самой
