Поначалу это расстраивало и обижало ее, потом начало злить. А теперь? Теперь ей было все равно. Или нет? Сара пыталась сдерживать Титуса, по мере того как они приближались к поместью Тисдейлов.
Она нисколько не сомневалась, что произвела на Маркуса Макиннеса, графа Уэстона, ужасное впечатление. Надо отдать ему должное, ведь он постарался выглядеть не слишком шокированным ее внешним видом — мокрым испачканным платьем и растрепанными волосами.
Наконец Сара спустила Титуса с поводка, и тот влетел во двор усадьбы, оповещая радостным лаем всех домашних об их прибытии.
— Теперь тебе от мамы не спрятаться, — объявил приговор Найджел, толкнув сестру в бок, и побежал вслед за Титусом.
Сара выпрямилась и вздохнула. Даже перепачканный с ног до головы илом, лорд Уэстон был необычайно хорош собой. Глядя на его золотистые, выгоревшие на солнце волосы, было ясно, что долгие летние дни он проводил вне дома. Из-за возни с Титусом сорочка и лосины промокли и, облепив тело Маркуса, явили взору его физическое совершенство — широкие плечи, мощный торс, переходящий в тонкую талию, и сильные мускулистые ноги.
Но Сара тут же напомнила себе, что, несмотря на замечательную внешность, он был мужчиной и по отношению к ней мог испытывать лишь одно чувство — чувство досадного разочарования.
Если даже он спокойно отнесется к их незаконному вторжению в его владения, то ее неуклюжее падение, когда она споткнулась о корень дерева, несомненно, вызовет неприязнь и укрепит во мнении, которого придерживается большая часть мужского населения Англии: Сара Тисдейл — несносна, и вряд ли кто-нибудь отважится взвалить на себя такую ношу и жениться на ней.
— Засранец, — пробубнила Сара себе под нос.
Ей нравилось ругаться. Она заимствовала у Найджела множество неприличных выражений, которые странным образом ее возбуждали.
А поставить Маркуса Макиннеса, графа Уэстона, на место, хотя бы мысленно, доставило ей огромное удовольствие.
Он был красив. Обходителен. Маркус даже не разозлился и не стал колотить Титуса тростью, как поступили бы большинство мужчин на его месте.
А от его жаркого обволакивающего взгляда, скользившего по ее мокрой коже, она чуть не лишилась чувств. От внутреннего трепета по телу побежали мурашки, в этом она была уверена.
Мурашки мурашками, но Сара решила больше не думать о лорде Уэстоне.
— Сара! — донесся из дома пронзительный крик ее матери.
Титус взвыл и помчался прятаться в хлев.
— Трус, — проворчала Сара и неохотно побрела к дому.
