А бабуин, которому принадлежал мяч, сказал:
— Отдай мне мой мяч!
Цагн ответил:
— Смотрите, у меня нет мяча!
Но бабуины настаивали:
— Отдай мяч нашего товарища!
А бабуин, которому принадлежал мяч, сказал:
— Отдай мне мяч!
Потом бабуины велели Цагну вытрясти мешок — им показалось, что мяч в мешке. Цагн схватил глаз мальчика, зажал его в руке и вытряхнул мешок, вывернув его наизнанку:
— Смотрите же, смотрите! — воскликнул он. — Мяча там нет.
Тут один бабуин крикнул:
— Изобьем старика!
А другой закричал:
— Отдай мяч моего товарища! — и ударил Цагна по голове.
Цагн крикнул:
— Я не брал мяча! — и ударил бабуина по голове.
Тут все бабуины бросились бить Цагна по голове кулаками, и, хотя Цагн отбивался, ему пришлось плохо. Тогда он крикнул, обращаясь к своему мешку, сделанному из шкур молодых антилоп:
— О дети антилопы, уходите!
Потом он позвал другие свои вещи и тоже сказал им:
— Уходите!
Бабуины увидели, как Цагн поднялся в воздух, взлетел и полетел к воде[39] и нырнул. Затем Цагн вышел из воды и сел. Он ощупал мешок и вынул из него глаз мальчика. Он взял его, пошел к траве, которая росла на крутом берегу, и сел там. Цагн засунул указательный палец правой руки в рот, за левую щеку, а затем рывком вытащил палец изо рта. Глаз был зажат в ладони правой руки остальными пальцами. Он положил глаз в воду и воскликнул:
— О-вви-о! Ты должен вырасти и стать таким же, каким был.
Цагн взял свой каросс, перебросил его через плечо, повесил на плечо колчан и отправился домой.
Увидев Цагна, его внук, молодой Ихневмон, воскликнул:
— Кто же это избил моего деда Цагна? Ведь он весь изранен!
— Бабуины убили Гхауну-Тсацау, — ответил Цагн.
Он говорил медленно и печально:
— Я пошел к ним, а они играли в мяч глазом мальчика. Я пошел, чтобы поиграть в мяч с ними. Потом глаз мальчика исчез, бабуины сказали, что он у меня. Они стали бороться со мной, и я боролся с ними, а потом я улетел.
Тогда отец Ихневмона, Квамманга, сказал Ихневмону:
— Я хочу, чтобы ты спросил деда, почему это дед все ходит к чужакам.
— Ты что, не понимаешь, что я пошел к ним от тоски, — ответил Цагн.
И он не сказал ни Квамманга, ни другим, что он положил глаз сына в воду.
Цагн оставался дома, а затем пошел к воде, к тому месту, где оставил глаз. Когда он приблизился, то стал ступать очень осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, но мальчик все же услышал его. Он вскочил и бултыхнулся в воду. Цагн рассмеялся и, хотя душа его стремилась к сыну, вернулся.
