Она очень рассердилась на мужа своей дочери и, когда он хотел прийти к жене, не пустила его. Она сказала, чтобы он вернулся к своему народу. Она сказала, что раз люди древнего народа не понимают, как надо вести себя с гнерру, то пусть уходят.
И вот муж ее дочери пошел обратно, к своим, а гнерру продолжали жить там.
В давние времена оса-каменщик была человеком. Вот как-то, взяв с собой лук и колчан со стрелами, муж-оса отправился вместе со своей женой. Он шел впереди, а жена — сзади.
Жена попросила:
— О муж мой! Убей для меня этого зайца.
Муж положил свой колчан на землю и спросил:
— Где же заяц?
Жена показала:
— Вон там он лежит.
И муж вынул стрелу и, пригнувшись, двинулся вперед — так, как обычно делают люди, чтобы не спугнуть зайца, когда тот лежит, затаившись.
А жена сказала:
— Сбрось свой каросс! Почему ты его не снимаешь?
И муж, продолжая продвигаться вперед, ослабил завязки своего каросса и сбросил его на землю.
Тогда его жена стала смеяться над ним, над его тонкой талией:
— Как это ты таким уродился? Так вот почему ты не хотел снять каросс!
Тут муж повернулся, прицелился из лука в свою жену и выстрелил, так что наконечник стрелы вонзился ей прямо в грудь. Его жена упала замертво.
Тогда он заплакал:
— И-и, и-и, и-и! О моя жена, и-и!
Он так плакал, как будто это не он же сам ее и подстрелил. Он плакал, потому что вынужден был так поступить и убить свою жену, и вот она умерла.
В прежние времена один человек древнего народа попросил жену отрезать ему уши — он хотел походить на своего младшего брата. На самом же деле жена его младшего брата просто побрила тому голову, сняв волосы, а не кожу.
Жена отказывалась, но он настаивал. И вот его жена отрезала ему уши. Тут он как стал кричать! А ведь он сам просил, чтобы она это сделала.
Прежде солнце было человеком, который жил на земле, в своем доме, и его звали Солнечная Подмышка — от одной из его подмышек исходило сияние. Днем солнечный свет был белым, а ночью красным, как огонь. Когда он лежал, подняв вверх руку, вокруг становилось светло, как днем. Стоило ему опустить руку, как повсюду наступала тьма. А как только он снова поднимал руку, вокруг его жилища разливалось сияние. Но вся остальная страна была сумеречной, и небо было тогда черным — света было столько, сколько бывает сейчас в пасмурный день, когда небо сплошь затянуло плотными облаками, скрывающими солнце.
