Но Алекс никогда не позволит моей несдержанности взять над собой верх. Даже в те минуты, когда глаза его сияют, и он буквально выпрыгивает из собственных штанов, желая засадить мне там, где удалось отловить. Он неторопливо, с достоинством настоящего аристократа, ("Тоскливое "б**дь". В такие моменты в гробу я видал его грёбаные привычки") затаскивает меня в комнату и решительно освобождается из моего плена, чтобы впихнуть мне в руки книгу и дать возможность увидеть написанное, оценить...
Неверяще смотрю на него, ошарашено вскидывая глаза.
Слов нет даже на то, чтобы говорить. Только лишь перехватывает дыхание от внезапного дурацкого спазма. Глаза Алекса смеются самодовольством извечного превосходства самовлюбленного льва, наслаждающегося своим законным прайдом.
С заглавной страницы смотрит на меня такое знакомое название и любимое имя очередного божества. Кицунэ. И длинная цепочка тех, кого я в своё время возводил на очередной алтарь своего сумасшествия.
- Не спрашивай. Держи свой эксклюзив. И заканчивай выносить мне мозг.
Лев, смеясь, скалит зубы и, забирая из моих рук книгу, заваливает меня на всё ещё разобранный диван для того, чтобы насладиться своей заслуженной добычей.
Вонзить в меня свои зубы и когти, пометить яростными и нежными укусами. Вбить в мятые простыни, с неистовом рычанием ставя на мне свою очередную метку.
- Моё, млять!
Для того, чтобы потом отпустить, снисходительно разрешая мне вцепиться в новенькую обложку.
И, радостно вопя, скакать по дивану и прыгать по его животу с видом полного, абсолютно счастливого идиотизма. Болтать, дурацки смеясь, перемежая слова с поцелуями, и снова расплачиваться за свои прыжки и трёп, и поцелуи, сжимая пахнущую типографской краской книгу, и не желая выпустить её ни на минуту. Словно она исчезнет как наваждение, уничтоженная бесконечной, не иссякающей страстью Алекса.
"Кто он такой, Алекс? Бог. Моё вечное неоновое солнце."
- Неужели ЭТО для тебя так важно? -
Глаза Алекса смеются за мгновение до того, как их поглотит расширяющая зрачки страсть. Его лицо нависает надо мной, он всё ещё медлит, словно ожидая ответа, но затем, не дождавшись, уже не может удержать себя.
"Важно. Очень важно. Для того, чтобы понять, ещё раз понять, что ты любишь меня." - Хочется ответить мне, но я уже не могу говорить, заполненный Алексом так, что остаётся только крикнуть: - Осторожнее, гланды!
