— А почему нет пограничного столба? — атросил Петька.
Король печально махнул рукой и сказал:
— Никому неохота ставить.
Я предложил:
— Давайте выложим камешками на песке слово «Мурлындия». Вот и будет указание, что здесь начинается сграяа мудрецов.
— Нет, нет, любезный, — возразил король. — Никаких надписей. Когда моего папу задрал в лесу медведь и бедный папа умирал, обливаясь слезами и кровью, он сказал мне такие слова: «Милый сын! Если ты хочешь жить в свое удовапьствие, а тебе придется жить именно так, ибо способности к чему-либо другому ты не имеешь, сопротивляйся всякой грамоте, истребляй каждую написанную букву. Помни, что все королевские неприятности происходят от грамотных жителей. Будь здоров, сын!» С этими словами мой бедный папа скончался, и я буду хранить его завет до конца дней. Поехали дальше!
Мы стукнули лошадей пятками по бокам и углубились в лес.
В стоячей воде канавы росли белые водяные лилии, и с берега в воду при нашем приближении ласточкой ныряли лягушки. Солнце уже перевалило за полдень, когда добрались до того места, где через канаву переброшена черная кривая доска.
— Вот здесь мы перебрались в Мурлындию! — закричал Петька.
А мне опять вспомнился наш поселок и тот день во всех подробностях, даже хромая собака, которую я угостил мясом.
Вдруг мы услыхали разудалую песню:
Беззаботно я живу — вставши спозаранку. я в дремучей чаще рву бледную поганку
Птичка весело поет, щелкает и свищет — добрый доктор мне дает и штаны и пищу!
С треском проломившись сквозь кусты, на поляну вышел Митька-папуас. На плече он нес мешок с поганками.
— Здорово, путешественники! — рявкнул, увидев нас, Митька.
— Это ты сочинил такую красивую песню? — спросила Лидка.
Митька опустил ресницы, вздохнул и сказал:
— Я сочинять не умею. Это мне один знакомый сочинил… А петь я умею, вот и пою! Между прочим, я ежика поймал. По имени Ежуня.
Митька размотал мешок, вытащил оттуда ежа и протянул королю Муру. Королевская лошадь скосила глаз на колючего зверя, заржала и отскочила в сторону. Бедный его величество полетел из седла вниз берегом.
Раздался сердитый крик:
— Чтоб тебя, осла коронованного…
И еще какие-то слова, которых мы не разобрали.
С земли король поднялся не один. Радом встал, морщась и потирая плечо, незнакомый житель, причесанный и в целой рубашке. Мы раскрыли рты от удивления. Первым опомнился король Мур.
— Кто ты таков? — строго спросил он у незнакомого жителя. — Я всех в Мурлындии знаю, а тебя первый раз вижу.
