В начале 80-х годов изменилась ситуация и в Рязани. В январе 1483 г. умер великий князь рязанский Василий Иванович. Он был женат на сестре Ивана III — Анне и придерживался промосковской политики. Старший сын Василия — Иван после смерти отца получил великое княжество, а младший — Федор — удел в Перевитеске, Старой Рязани и треть Переяславля. Через полгода после смерти отца Иван Васильевич Рязанский заключил с Иваном III докончание, аналогичное московско-рязанскому договору 1447 г. Рязанский князь признавал себя «молодшим» по сравнению с московским государем (своим дядей) и лишался самостоятельности в сношениях с Ордой.[178] Последний пункт был особенно важным: от позиции рязанского князя зависела безопасность центральных районов России в случае ордынско-московского конфликта. В целом же Рязань низводилась на положение обычного удельного княжества, и Иван Васильевич лишь номинально мог считаться великим князем (преимущественно во внутрирязанских делах). Фактической правительницей в Рязани была вдова княгиня Анна.
Число удельных князей продолжало уменьшаться. Зимой 1482/83 г. в «железех» на Вологде, где обычно содержались опальные княжата, умер старинный враг Василия Темного серпуховско-боровский князь Василий Ярославич. 4 июня 1485 г. скончалась княгиня — вдова Мария (в иночестве Марфа), передав вторую половину Ростова сыну — Ивану III.[179]
Бурные события происходили в 1483–1486 гг. во Пскове. Еще 6 мая 1483 г. горожане пожгли дворы у посадников. В 1484 г. почему-то «в крепость» посадили крестьян («смердов»), но неясно, государственных — что скорее всего — или частновладельческих. Об их выступлении в летописях ничего не говорится. И вместе с тем посадников «из заповеди закликаша, что грамоту новую списали и в ларь (архив Пскова. — А. З.) вложили на сенех со князем Ярославом, а Псков того не ведает». 13 июня дело дошло до того, что посадника Гаврила «убита… всем Псковом на вечи». Тогда же «смерда» казнили. В сентябре в Москву для разъяснения псковских событий прибыли посадник Григорий Яковлевич Кротов с боярами. Они просили Ивана III, чтобы он «отдал своея нелюбкы, что казнили смердов; и он въсполевся, велел смердов отпустити, а посадников откликати и животы отпечатати, а князю Ярославу добити чолом».[180]
Таким образом, государь держал сторону князя Ярослава Оболенского (псковского наместника) и смердов. Вернувшись во Псков, посадники доложили об этом на вече, но «псковичи, чорные люди, тому веры не няше». Итак, противниками Ярослава и смердов выступают посадники и псковские черные (посадские) люди. Следующее посольство (декабрь) посадника Якова Ивановича успеха не имело, ибо боярское руководство, «ехавши биша чолом князю великому, а смердов не отпустя, ни посадников не откликав». Летом 1485 г. в Москву опять приехали посадники, чтобы продолжить разговор о смердах. На этот раз делегацию возглавил Иван Агафонович. Иван III не любил повторять то, что уже однажды говорил, и заявил, что делегация явилась «бездельно», велел отпустить смердов, вернуть «животы», «добити чолом» князю Ярославу и прислать смердов в Москву. Решительная позиция Ивана III грозила тяжелыми последствиями. У всех был в памяти новгородский пример. Поэтому «оттоле начат быти брань и мятеж велик межю посадникы, и бояры, и житьими людьми: понеже сии вси въсхотеша правити слово князя великого, смердов отпустити, а посадников откликати, а мертвая грамота, списанаа на них, выкынути, а князю Ярославу добити чолом о печаловании». Очевидно, мятеж «черных» людей вспыхнул потому, что верхушка Пскова решила капитулировать. В конце концов Иван III настоял на своем. В Москву прибыло посольство от «молодых» «черных» людей с согласием выполнить требования государя. Посольство Ивана Агафоновича 1486 г. просило, чтобы Иван III держал Псков «по старине». Псковичи покаялись в том, что «били смердов, чрез повеление великого князя». Великий князь милостиво их простил.
