Так игра превратилась в действительность.
Началась война.
Первые дни многие люди, в том числе и в армии, считали, что случилось какое-то недоразумение: немецкие трудящихся не могли выступить против своих братьев, они повернут оружие против собственных капиталистов, и через несколько недель с войной будет покончено. На весьма редко попадавших в плен немецких солдат смотрели как на обманутых жертв фашизма. Экономисты типа академика Варги предсказывали скорую гибель нацистского режима из-за недостатка стратегического сырья.
Остро сказывалось отсутствие предварительной работы по воспитанию ненависти к немецкому фашизму, как к злейшему врагу человечества. Сказалась двойственная политика советского правительства во взаимоотношениях с Германией перед войной. Ненависть к фашизму рождалась в ходе боев, при виде нацистских зверств над пленными советскими солдатами и мирным населением. Она росла, как снежный ком, захватывала всех — от детей до. глубоких стариков, звала их к мести, к бою, к уничтожению ненавистного, жестокого врага…
В Разведывательном управлении началась лихорадочная деятельность по подбору и подготовке разведчиков для работы в тылу противника. Наверстывались беспечные упущения мирного времени за счет ночных бдений, непрерывных поисков лиц со связями в оккупированных немцами районах. Создавались школы по подготовке командиров групп, радистов, разведчиков. Причем преподавателей от слушателей отличало лишь служебное положение, так как ни теоретической, ни тем более практической подготовки все они не имели.
Подбирались добровольцы из числа знающих радиодело моряков Совторгфлота, Главсевморпути, Гражданского воздушного флота, а также членов Осоавиахима[5]. Ставка была на массовость. Обучение продолжалось в зависимости от степени военной и общеобразовательной подготовки, а также длительности предполагаемого использования будущего разведчика в тылу немцев — от нескольких дней до нескольких месяцев. Дольше всех готовили радистов. Они досконально изучали рации «Белка» (в последующем «Север») и должны были уметь передавать на ключе и принимать на слух 100–120 знаков в минуту. Для достижения таких нормативов требовалось несколько месяцев упорной работы.
Недостатка в добровольцах вести разведку в тылу противника не было. Военкоматы наводнялись рапортами с просьбами направить немедленно на самый опасный участок фронта. Выбор представлялся в большом возрастном диапазоне от пятнадцатилетних юношей и девушек до глубоких стариков, участников еще русско-японской войны. Предложение служить в военной разведке расценивалось как проявление особого доверия командования и, как правило, безоговорочно принималось.
