(Варварами у древних римлян называли всех чужеземцев, говоривших на другом языке и чуждых их культуре - прим. ред.) Глаза Туллия Кана вспыхнули в сладострастном предвкушении. Он протянул пухлую руку к ближайшему столу и схватил не сколько маслин.
- Hет ничего лучше кусочка варварской плоти,- пропыхтел он, подмигивая собеседникам.
Крисп хлопнул в ладони, и рабы внесли еще несколько огромных чанов альбского вина. Повсюду в зале вновь и вновь наполнялись кубки.
- Hу а теперь - дикарки,- шепнул Крисп Туллию Кану.
Большинство гостей уже были пьяны, но шум голосов сразу стих, когда в комнату вступили в танце две молодые испанки. Они были совершенно обнажены. Слава испанских танцовщиц гремела в Риме, но некоторые видели их впервые. Разумеется, Криспу пришлось постараться, чтобы заполучить этих двух, он заплатил за них невероятную цену. Девушки с длинными черными волосами, мечущимися по плечам, и маленькими эбеновыми кастаньетами чувственно изгибались в центре зала.
Груди стройных, скорее худощавых, танцовщиц казались огромными, лобки их были чисто выбриты.
Хозяин пира невольно высунул язык. За спиной он слышал тяжелое сопение Туллия Кана. Крисп с трудом оторвал горящие глаза от завораживающих телодвижений, чтобы украдкой оглядеть комнату. Он был удовлетворен: о нем будет говорить весь аристократический Рим. И никто, кроме разве Катона Младшего, его не осудит. Танец становился все более сладострастным. Испанки кружились в бешеном ритме, их бедра задевали столы с едой. Лица гостей пылали от вина и вожделения, тела ерзали на роскошных ложах . Крисп про себя подумал, что Клодия должна прийти в ярость, видя, на что он бросает ее деньги. Взглянув в дальний конец комнаты, где полулежала его жена, он был немало удивлен: она вовсе и не смотрела на танцовщиц. Ее взгляд был устремлен куда-то в неосвещенный угол зала, а на лице он заметил какое-то странное, непонятное ему выражение. Испанки делали последний круг танца, в разгоряченном воздухе их бедра выписывали замысловатые узоры. Кастаньеты раскачивались, удерживаемые на запястьях тонкими золотым и цепочками, а руки плясуний теперь сжимали снизу груди, будто предлагая их аристократам Рима.
Движением, способным свести с ума любого мужчину, они проводили рукой между своими восхитительными ногами, обещавшими невиданное наслаждение.
Когда девицы скрылись, провожаемые глазами до самого выхода, комната на мгновение погрузилась в тишину. Взгляды обратились к Криспу, и неожиданно зал взорвался дикими аплодисментами. Туллий Кан наклонился и прошептал:
