Когда мощное тело стремительно рванулось к нему, Крисп попытался отпрыгнуть в сторону, но огромный кулак догнал и обрушился на физиономию, опрокинув его сквозь дверной проем на пол собственной комнаты. Мускулистые ноги Спартака мелькнули у его глаз, и Крисп завизжал что было мочи:
- Спасите! Восстание рабов!
Весь пыл Клодии угас, когда она услышала этот крик.
С присущей ей ясностью сознания она тотчас же поняла, что должна притвориться изнасилованной.
Какой у нее был выбор? Попытаться бежать со Спартаком, но их схватят, и ее ждет почти верная смерть, во всяком случае - неизбежное изгнание из общества, коим она так дорожила. Hет, у нее не было выбора.Увидев в дверях ее мужа, Спартак сразу понял игру Клодии. Ему не следует ждать пощады от женщины, только что слившейся с ним в любовном экстазе. Hаказание за изнасилование - смерть. Смертью карают даже непокорность во взгляде... Последняя возможность - бежать. Hо было поздно. В коридоре уже появилась жирная голая туша Туллия Кана. Он только что предавался изысканным наслаждениям с одной из испанских плясуний, но услышал вопли своего друга Криспа. Крики о помощи донеслись и до остальных гостей. Спартак был оцеплен со всех сторон, его валили на землю, но он не сдавался. Одну аристократическую голову он разбил о каменную стену, другого нападавшего огрел кулаком. Подоспела еще одна группа гостей, вооруженных мечами. Кто-то побежал звать стражу. Капкан захлопнулся. Спартак застыл, не отрывая глаз от римлян, сжимавших кольцо.
- Клодия скажет, что я изнасиловал ее, - безжизненно произнес он. - Hо это ложь. Она купалась при мне, а потом пригласила заняться любовью. Иначе бы вы слышали ее крики...
Говоря это, Спартак понимал, что лишь усугубляет свою вину. То, что он, изнасиловав свою госпожу, к тому же оклеветал ее, делает этот поступок еще более низким в глазах римлян. Hикто и не подумает верить ему.
- Какая подлая ложь! - Голос, дрожащий от возбуждения, принадлежал Клодии.
Спартак обернулся и увидел, как она медленно, будто израненная, спускается по ступенькам. Вся она была воплощением оскорбленной добродетели. Он ненавидел ее в этот момент.
- Как можешь ты еще добавлять мерзости к своему бесстыдству?!
Она взывала к нему срывающимся голосом, будто защищаясь, прижимала к себе столу. Сердца мужчин, стоявших в портике, загорелись яростью, смешанной с ревностью.
- Ты, грязный негодяй! - зарычал Крисп.
- Смерть от меча или на кресте слишком хороша для тебя. Ты будешь казнен по-другому.- Он заслужил быть забитым насмерть! Забьем его! - раздавалось со всех сторон.
