– Значит… Парк бессовестно лгал и насчет "чистой" бомбы, – про себя Лесс повторил: "будто она не грозит ничем дурным…"
– Ничем дурным, кроме уничтожения, – усмехнулся Ченцов. – Если и так, я повторяю: какая разница?.. Мы не знаем, что будет через пять тысяч лет, необходимых, чтобы углерод 14, который насытит атмосферу в результате взрыва десяти чистых бомб, потерял половину своей радиоактивности. Но более или менее уверенно можно сказать: генетические последствия отравления нынешних поколений будут так неисчислимы, что я, Вадим Ченцов, предпочел бы быть убитым любой самой грязной бомбой сегодня же, не выходя из этой комнаты, нежели увидеть своих потомков, какими они будут через пять тысяч лет после того, как ваши современники пустят в ход своих "бедняков".
– А если я опубликую то, что вы говорите? – еще не веря самому себе, негромко спросил Лесс.
– Сделаете доброе дело… – и Ченцов вдруг рассмеялся, но смех его был невеселым. – Однако не думаю, чтобы вам это удалось. Не только потому, что в вашем мире никто не согласится это напечатать, а еще и потому, что…
– Да, тут есть над чем подумать, – не дослушав, перебил его Лесс и медленно, как бы про себя пробормотал: – Если бы только быть уверенным, что Парк врал… Врал, зная, что врет.
– Уж за это я ручаюсь! – сказал Ченцов.
В ту же ночь Лесс уехал из Лугано, воспользовавшись тем, что конференция прервала работу из-за болезни Парка.
Встреча с Ченцовым не выходила у Лесса из головы. Идея "разоблачить" Парка приобретала характер одержимости. Это не способствовало хорошему настроению. Обдумывая дальнейшие шаги и делая наброски статей, он становился все мрачней; все чаще, оставаясь один, прибегал к спиртному. А после того впадал в еще большее смятение. Не мудрено, что он обрадовался, когда однажды, гуляя по окрестностям Закопане, увидел Ченцова. В том, что советский физик на обратном пути с конференции решил использовать туристскую путевку, Лесс готов был видеть подлинный перст провидения.
Русский не возвращался к их разговору в Лугано. Казалось, ему больше не было дела ни до чистых или нечистых бомб, ни до физики вообще. Глядя на тощее тело нового знакомого, Лесс только удивлялся тому, сколько энергии в этом хилом на вид "мешке с костями". В противоположность самому Лессу, все больше рыхлевшему под действием спирта, Ченцов не знал утомления в лыжных прогулках вокруг Закопане. Во время одной из них Лесс, присев на скрещенные лыжные палки, сказал:
